Как ленин работал с книгой. Кто учился скорочтению? Прошу поделиться опытом Франклин Рузвельт и его страсть к скорочтению

В мае 1925 года Сталин поручил своему помощнику и секретарю И. Товстухе заняться организацией библиотеки и завести в штате Генсека должность библиотекаря. На вопрос Товстухи, какие книги должны быть в библиотеке, Сталин ответил письменно на листке из ученической тетради. Фотокопия этой большой записки была опубликована в журнале «Новая и новейшая история» историком Б.С. Илизаровым. Вот основная часть этой записки: «Записка библиотекарю. Мой совет (и просьба):

а) философия;
б) психология;
в) социология;
г) политэкономия;
д) финансы;
е) промышленность;
ж) сельское хозяйство;
з) кооперация;
и) русская история;
к) история других стран;
л) дипломатия;
м) внешняя и вн. торговля;
н) военное дело;
о) национальный вопрос;
п) съезды и конференции;
р) положение рабочих;
с) положение крестьян;
т) комсомол;
у) история других революций в других странах;
ф) о 1905 годе;
х) о Февральской революции 1917г.;
ц) о Октябрьской революции 1917 г.;
ч) о Ленине и ленинизме;
ш) история РКП(б) и Интернационала;
щ) о дискуссиях в РКП (статьи, брошюры);
Щ1 профсоюзы;
Щ2 беллетристика;
щ3 худ. критика;
щ4 журналы политические;
щ5 журналы естественно-научные;
щ6 словари всякие;щ7 мемуары.

2) Из этой классификации изъять книги (расположить отдельно): а) Ленина, б) Маркса, в) Энгельса, г) Каутского, д) Плеханова, е) Троцкого, ж) Бухарина, з) Зиновьева, и) Каменева, к) Лафарга, л) Люксембург, м) Радека.

Эта записка составлена, как мы видим, очень профессионально и точно, хотя даже по фотокопии видно, что Сталин трудился над составлением своего поручения не больше 20-30 минут.

Комплектование библиотеки Сталина по этому плану началось уже летом 1925 года, и эта работа продолжалась несколько лет. Но и в 30-е годы библиотека Сталина пополнялась сотнями книг ежегодно. В его библиотеке были все российские и советские энциклопедии, большое число словарей, особенно словарей русского языка и словарей иностранных слов , разного рода справочники.

В библиотеке Сталина имелась практически вся российская литературная классика : и отдельные книги, и Собрания сочинений. Особенно много было книг Пушкина и о Пушкине. Сталин получал все новые книги по интересовавшим его темам, которые издавались в СССР. Немало книг он получал и от авторов. По свидетельству Л. Спирина, к концу жизни Сталина общее число книг в его библиотеке превышало 20 тысяч, из которых на 5,5 тысячах книг имелся штамп: «Библиотека И.В. Сталина», а также порядковый номер. Лишь небольшая часть книг находилась под рукой - в кремлевском служебном кабинете Сталина. Значительная часть книг находилась в больших шкафах в квартире Сталина в Кремле.

Библиотека Сталина не была простым хранилищем книг или украшением его кабинета. Большую часть своих книг Сталин просматривал, а многие читал очень внимательно. Некоторые книги он читал по несколько раз.Сталин читал книги, как правило, с карандашом , а чаще всего с несколькими цветными карандашами в руках и на столе. Он подчеркивал многие фразы и абзацы, делал пометки и надписи на полях. Еще Карл Маркс говорил: «Книги - мои рабы» - и испещрял пометками и заметками поля каждой прочитанной им книги, загибая и закладывая нужные ему страницы. Сталин делал то же самое, и следы его чтения видны на страницах сотен книг.

Несомненно, главным чтением Сталина были в 20-е годы разного рола бумаги и документы, доносы и донесения, проекты решений ЦК и других органов власти, сводки и планы. Он регулярно получал от НКВД обширные и весьма откровенные обзоры о положении в стране. Многие из таких обзоров получали и другие члены Политбюро, но некоторые составлялись только в одном экземпляре - для Сталина. Чрезвычайно большое количество документов Сталин получал от Исполкома Коммунистического Интернационала. Любой документ, который Сталин должен был подписать, он прочитывал особенно внимательно, нередко исправляя или дополняя текст этого документа. Но он находил в течение почти каждого дня не менее 2-3 часов и для чтения книг, журналов и газет.

Сталин просматривал или читал по несколько книг в день. Он сам говорил некоторым из посетителей своего кабинета, показывая на свежую пачку книг на своем письменном столе: «Это моя дневная норма - страниц 500». В год набегало таким образом до тысячи книг. Невозможно поэтому в кратком очерке комментировать все читательские интересы Сталина. Но можно отметить и оценить некоторые из приоритетов Генсека как читателя .

В 20-е годы Сталин читал много книг по истории революций и революционных войн в других странах, по истории и экономике Китая , где в эти годы начала развертываться большая и мощная демократическая и крестьянско-пролетарская революция. Сталин читал и все новые работы по истории ВКП(б). По подсчетам Л. Спирина, книги по истории составляли почти половину библиотеки Сталина, из них три четверти так или иначе относились к истории ВКП(б).

Но Сталин читал в эти годы немало книг и по истории войн и военного искусства . По свидетельству Ю. Шарапова, который в середине 50-х годов был заведующим специальной библиотекой Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и в 1957 году принимал в ее фонды личную библиотеку Сталина, страницы изданных еще до революции книг о войнах ассирийцев, древних греков и древних римлян были полны закладок и пометок Сталина. Эта часть его библиотеки формировалась как раз в 20-е годы.

Через секретарей и библиотекаря Сталин часто заказывал книги и журналы для временного пользования , и эти книги ему привозили пачками из главных государственных библиотек и из библиотеки ЦК ВКП(б). Некоторые из заказанных Сталиным книг приходилось долго разыскивать. Все книги, которые поступали к Сталину в библиотеку или для временного использования, фиксировались в секретариате Сталина, а время от времени на этот счет составлялись обширные списки и реестры. Отдельно составлялись списки книг, которые приходили к Сталину по почте от авторов или с курьерами из издательств. Некоторые из таких реестров сохранились, и комментарии к ним уже публиковались в российской левой печати.

Так, например, историк Михаил Вылцан обнаружил в одном из архивов «Реестр на литературу, посылаемую на квартиру И.В. Сталину за апрель-декабрь 1926 года». Это огромный список на сотни названий. Преобладают в нем книги по истории и социологии, по экономике, а также беллетристика. Но есть в этом реестре книги о душе и гипнозе, о нервных и венерических заболеваниях, о спорте и преступлениях, о возможности воскресения из мертвых и о праве государства на смертную казнь. Есть даже антисемитская фальшивка некоего Е. Брандта о ритуальных убийствах у евреев. Специальных книг по точным наукам Сталин не читал и не выписывал. Но научно-популярных книг он выписывал и читал много . Одну из таких книг «Завоевание природы» Б. Андреева - Сталин не только прочел, но и подарил своему сыну Якову к его 20-летию с просьбой обязательно эту книгу прочесть.

Сталин продолжал и в начале 30-х годов читать все новинки советской художественной литературы и все «толстые» журналы . Он начал чаше встречаться и с самими писателями. Эти встречи тщательно готовились и происходили обычно в доме М. Горького на Малой Никитской улице. Это был удобный большой особняк, который принадлежал до революции купцу Рябушинскому. Именно здесь в начале 1932 года Сталин и Горький встречались с Михаилом Шолоховым, чтобы решить судьбу третьей книги «Тихого Дона» и романа «Поднятая целина». Сталин одобрил публикацию этих двух книг, хотя у него и были некоторые сомнения. В то же время Сталин фактически запретил публикацию новых произведений Андрея Платонова и Михаила Булгакова.

Сталин внимательно читал один за другим все последовательно создававшиеся макеты нового учебника по истории ВКП(б). И не только читал, но редактировал, вписывая в текст все главные формулировки, оценки, перечеркивая одни строки и целые абзацы и вписывая другие. Такому сравнительно краткому и просто изложенному курсу истории ВКП(б) Сталин придавал особое значение, почти как новой Библии для нового вероучения.

В самом конце 30-х годов в круге чтения Сталина стали занимать все больше места книги по дипломатии и военному делу . Он внимательно прочел первый том «Истории дипломатии», а также новую книгу Е. Тарле о Талейране.

Зимой 1940-1941 года издательство художественной литературы предприняло издание нового перевода «Витязя в тигровой шкуре». Сталин хорошо знал все прежние переводы этой книги и теперь не только прочел новый перевод, но и внес в него несколько правок.

Ряд историков отмечают, что многие, кто общался со Сталиным , отзывались о нём как о широко и разносторонне образованном и чрезвычайно умном человеке. По мнению английского историка Саймона Монтефиоре, изучавшего личную библиотеку и круг чтения Сталина, тот много времени проводил за книгами, на полях которых остались его пометки, «Его вкусы были эклектичными: Мопассан, Уайльд, Гоголь, Гете, а также Золя, которого он обожал. Ему нравилась поэзия. (…) Сталин был эрудированным человеком. Он цитировал длинные куски из Библии, трудов Бисмарка, произведений Чехова. Он восхищался Достоевским ».

Английский писатель Чарльз Сноу также характеризовал образовательный уровень Сталина довольно высоко: "Одно из множества любопытных обстоятельств, имеющих отношение к Сталину: он был куда более образован в литературном смысле, чем любой из современных ему государственных деятелей. В сравнении с ним Ллойд Джордж и Черчилль - на диво плохо начитанные люди. Как, впрочем, и Рузвельт ".

Григорий Морозов, первый муж Светланы Сталиной, вспоминал: «Когда я женился на Светлане, вождь разрешил мне пользоваться его библиотекой в кремлёвской квартире. Там я провёл довольно много времени, поскольку был любознателен и читал запоем. Надо сказать, коллекция книг была уникальной. Энциклопедии, справочники, труды известных ученых, произведения классиков, работы руководителей партии. Сталин всё это внимательнейшим образом читал, о чём свидетельствовали многочисленные, подчас развернутые заметки на полях ».

Проф. Дональд Рейфилд: «Он был очень начитан. Он очень тщательно читал тексты, читал и как редактор или корректор, искал ошибки и всегда спрашивал, почему автор умалчивает то или другое. И он критикует стиль, он поправляет не только русские тексты, но и грузинские… Он был очень образован, но своеобразно образован, я бы сказал. Он прочитал, наверное, всю западноевропейскую литературу. Он читал даже книги своих врагов - эмигрантскую прессу. Он мог со словарем читать по-английски, французски и немецки. Он плохо понимал эти языки, но он был гораздо более начитан». Дональд Рейфилд даже предположил, что «его странное поведение в начале войны можно приписать тому, что он слишком много времени уделял чтению, книгам, и не обращал внимания на планы Гитлера ».

Алексей Пиманов, исследовавший личность Сталина, режиссёр-постановщик сериала «Охота на Берию» на вопрос журналиста «Что вас удивило, озадачило больше всего в личности Сталина?»: «Его библиотека. Он всю жизнь учился, читал. Я лично видел несколько тысяч томов в его библиотеке, и на 90 процентах этих книг есть карандашные пометки , сделанные его рукой. А там книги от философии, естественных наук до художественной литературы ». (с) из Википедии

* я как-то читал, что когда после его смерти решали, что из его библиотеки сохранить потомкам, отобрали лишь те книги, что имели его рукой сделанные карандашные пометки. таих книг набралось чуть более 5 тысяч.

Джордж Вашингтон

Метод скорочтения Джорджа Вашингтона

Первый президент США читал газеты исключительно вслух, вызывая недовольство домашних и коллег. Но особого внимания на их претензии не обращал, объясняя свой подход тем, что ему так удобнее, смысл текста становится более понятным, проще оценить правдивость информации.

Максим Горький

Диагональный метод чтения Максима Горького

Чтение по диагонали, как утверждают эксперты, является одним из эффективных приемов скорочтения. А.С. Новиков-Прибой, вспоминая о днях, проведенных в компании Горького, поведал о том, как знаменитый писатель читал журналы. Он просто скользил по ним взглядом, страница за страницей, и в итоге на «проглатывание» журнала у него уходило всего несколько минут. Таким образом Горький мог за короткое время прочесть огромную кипу журналов.

Раймонд Луллия

Приемы скорочтения монаха Раймонда Луллия

Житель Средневековья, итальянский монах Луллия выработал собственную систему скорочтения, позволяющую читать быстро и продуктивно, но не нашел поддержки в массах, поскольку простой народ был неграмотен, а мыслители и политические деятели тех времен не снизошли до результатов его изысканий. Но тем не менее, со временем его рекомендациям вняли такие великие деятели как О. Бальзак, Наполеон Бонапарт, А.С. Пушкин, В. И. Ленин, Дж. Кеннеди.

И.В. Сталин

Методы чтения И.В. Сталина

«Отец народов» имел доступ к огромной библиотеке, где были собраны шедевры мировой классики, произведения российских, советских авторов, собрания сочинений и избранные издания. Сталин очень любил Пушкина и с удовольствием читал воспоминания современников о великом поэте. Также, в его распоряжении были все советские энциклопедические издания, любые справочники и словари, историческая и художественная литература.

Разумеется, прочитать все это не представлялось возможным, поэтому Сталин внимательно читал лишь отдельные книги, а большую часть библиотеки просто просматривал. Но это не мешало ему подробно знать их содержание и со знанием дела рассуждать как о самом произведении, так и о его авторе. А те книги, что интересовали вождя больше всего, Сталин читал с карандашом в руках, делая пометки на полях и подчеркивая целые абзацы. Таким образом он изучал по нескольку книг в день, и его дневной нормой было – ни много, ни мало – 500 страниц типографского текста.

Карл Маркс

Карл Маркс и его отношение к книгам

Основоположник марксизма-ленинизма не щадил книги, любовно называя их своими «рабами». Он нещадно загибал страницы, а поля книг испещрял заметками.

Франклин Рузвельт

Франклин Рузвельт и его страсть к скорочтению

Едва ли в истории найдется второй такой политический деятель, который бы точно так же любил читать. Любую книгу этот человек прочитывал от начала и до конца, что называется, за один присест. Рузвельт всегда интересовался методами скорочтения, и не уставал совершенствовать собственные способности в этом направлении. В своих устремлениях он дошел до того, что усваивал содержание целого абзаца, всего лишь окинув его быстрым взглядом.

Оноре де Бальзак

Оноре де Бальзак и его методы скорочтения

По собственному признанию писателя, его способности к беглому чтению были поистине феноменальными. Он моментально усваивал информацию порциями по 7-8 строк, и разум его работал с той же скоростью, что и глаза, неустанно бегающие по строчкам. Он как никто умел выделять главное и отсекать лишнее.

Николай Чернышевский

Николай Чернышевский и его способности к скорочтению

Для этого человека было вполне обычным делом диктовать своему секретарю какую-либо статью, занимаясь при этом переводами с иностранных языков. Выдающийся русских психиатр Бехтерев относил эту способность на уникальные свойства мозга общественного деятеля, способные поддерживать одновременно два очага возбуждения.

Адольф Гитлер

Адольф Гитлер и его методы скорочтения

Гитлер очень любил читать. Обычно у него не доставало времени для этого занятия, но в любую свободную минуту он с удовольствием читал без разбору любую литературу – политическую, художественную, научно-популярную, техническую. Представляет интерес его подход к оценке книг: первым делом Гитлер пролистывал книгу, начиная с конца. И если беглый просмотр содержания его устраивал, он брался за произведение всерьез.

Вообще, он искал в книгах подтверждение своим жизненным убеждениям. Но как бы там ни было, ни одного дня без книги – таков был девиз этого необычного читателя. Гитлер был довольно странным человеком, который соглашался учиться лишь тому, что сам признавал. По свидетельству личного секретаря Гитлера, его библиотека не содержала книг, главные герои которых были наделены человечностью, гуманизмом, духовностью. Поэтому уделом этого деятеля была, в основном, политическая и научно-техническая литература.

В.И. Ленин

В.И. Ленин и книги

В.Д. Бонч-Бруевич вспоминает, что Ленин обладал феноменальной памятью. Едва прочитав страницу из книги, он мог тут же воспроизвести ее близко к тексту, несмотря на то, что читал он по диагонали. Благодаря этой способности, данной Ленину при рождении, он сумел прочитать за свою жизнь огромное количество книг, журналов, статей.

П.Н. Лепешинский утверждает, что степень напряжения умственного аппарата Ленина во время чтения была просто феноменальной. Он запоминал практически 100 процентов прочитанного, причем, читать он мог на нескольких языках, с равной степенью успеха.

Джон Кеннеди

Джон Кеннеди и его навыки скорочтения.

Этот политический деятель также сумел оставить глубокий след в истории – во многом, благодаря тому, что слыл признанным виртуозом скорочтения. Подойдя вплотную к избирательной президентской компании, Кеннеди решил усовершенствовать свои навыки чтения, хотя на тот момент был способен читать свыше 280 слов в минуту. Ему это удалось: в свою бытность президентом, Джон Кеннеди мог без труда усваивать тексты, развивая скорость чтения до 1000 слов в минуту. При этом он умел управлять скоростью чтения, уделяя максимум внимания важным материалам, требующим пристального изучения.

«Только с людьми равными себе следует вести знакомство. В чужой среде задыхаешься.»

Однажды он описал свою технику чтения так: «Впитывание мысли в процессе чтения достигло у меня способности феноменальной. Взгляд схватывал семь-восемь строчек сразу, а разум постигал смысл со скоростью, соответствующей скорости глаз. Часто одно-единственное слово позволяло усвоить смысл целой фразы.» Считается, что Бальзак читал через слово. Читая то или иное произведение, он всегда выделял основное и отсекал лишнее. Также Бальзак обладал феноменальной памятью. Его современники упоминали, что писатель обладал всеми видами памяти, отчётливо запоминал слова и фразы в беседе, лица, вещи, а также места в которых он бывал, о которых читал или слышал. За тридцать минут мог прочитать роман средних размеров, в этом его можно сравнить только с Джоном Кеннеди, результат которого был таким же.

«Свобода без знания всегда под угрозой; знание без свободы всегда тщетно .»

Технику скорочтения Джон Кеннеди развивал постоянно. До начала своей президентской компании Кеннеди удавалось читать немногим больше 280 слов в минуту, но вот в бытность президента скорость его чтения увеличилась до тысячи слов. Однако, он редко читал с подобной скоростью документы. Кеннеди легко управлял своей техникой скорочтения и отводил максимум внимания важным материалам. Джон Фицджеральд был не единственным среди президентов США овладевшим техникой скорочтения.

«Трудись, чтобы в твоей душе не умерли те крошечные искры небесного огня, что зовутся совестью.»

Первый президент США не только любил и умел быстро читать книги, но и обладал странностями. Всегда читал газеты вслух, что сильно раздражало окружающих его людей. Он бубнил и вслушивался в статьи. Часто перечитывал одно и то же предложение по несколько раз. Вашингтон объяснял свой подход к прочтению прессы тем, что подобным образом он отделял правдивую информацию от домыслов журналистов и смысл статей становился понятнее.

«Слова - прекрасное препятствие, нужно только уметь использовать их».

Его называют самым читающим из мировых лидеров. Он ненасытно читал книги, некоторые источники сообщают, что Рузвельт одним взглядом могу прочесть целый абзац. Взяв в руки книгу он всегда дочитывал её до конца, не отвлекаясь ни на минуту. Всю свою жизнь он изучал скорочтение с неповторимым фанатизмом. Известно, что начинал изучение этой сферы тридцать второй президент США с достаточно средних показателей. Он постоянно работал над увеличением области охвата вниманием слов: сначала с четырёх до шести и так далее, доведя до восьми, а позже ему хватало одного лишь быстрого взгляда, чтобы усвоить содержание целого абзаца средней величины. Рузвельт читал запоем. Каждый день президент прочитывал несколько книг. Чтение начинал рано утром, прочитывая перед завтраком книгу, а если вечером у него отсутствовали официальные дела, то ещё две, а то и три книги. Не обходил он вниманием газеты и журналы, прочитывая их за считанные минуты. По его собственным подсчётам, он прочитал за всю жизнь десятки тысяч книг. Рузвельт обладал феноменальной памятью и всю жизнь изучал иностранные языки. Сотни из всех прочитанных им когда-либо книг были на иностранных языках. Также, благодаря памяти, прочитанные за минуту две-три страницы он мог цитировать и пересказывать в мельчайших подробностях. Чтение позволяло ему легко налаживать контакты с абсолютно разными людьми. Он мог обсуждать любые темы и поддерживать любой разговор.

Интересный факт!

Фразой «Сегодня утром я убил свою бабушку!» Франклин Делано Рузвельт возвращал внимание отвлекавшегося от разговора собеседника. Рузвельт был преданным фанатом книг и выделял огромное количество денег на развитие издательского бизнеса. Также издавал и свои книги, которых насчитывается более двух тысяч. На сегодняшний день техника скорочтения Франклина Делано Рузвельта является обособленной методикой.

Советские лидеры также владели техникой скорочтения и любили книги.

«Конечно, критика нужна или обязательна, но при одном условии: если она не бесплодна».

Читать Иосиф Виссарионович любил не меньше Франклина Делано Рузвельта, по некоторым признаниям переводчиков во время перерыва между переговорами на Ялтинской конференции в 1945 году несколько часов они посвятили разговорам о чтении и книгах. Дневной нормой для «отца народов» было пять сотен страниц типографского текста. Параллельно он мог изучать несколько книг в день. Особо интересные книги Сталин изучал, делая пометки карандашом и выписывал особо важные моменты. В распоряжении вождя была огромная библиотека из шедевров мировой классики, избранных изданий, собраний сочинений советских авторов, коллекций советских энциклопедий, словарей и справочной литературы. Сталин очень любил перечитывать произведения А.С.Пушкина, интересовался его биографией и воспоминаниями современников о великом классике.

Разумеется, прочитать всю библиотеку было невозможно. Большинство книг Сталин просто просматривал, что не мешало ему подробно узнать их содержание и со знанием дела рассуждать о произведении и его авторе. Исторические книги он читал особенно внимательно, часто перечитывал несколько раз. Сидя за столом с несколькими цветными карандашами, он делал пометки на полях, подчёркивал заинтересовавшие его фразы, порой выделял для запоминания целые абзацы.

«Трудящиеся тянутся к знанию, потому что оно необходимо им для победы».

Читал по диагонали, но благодаря великолепной памяти легко мог пересказать близко к тексту только что прочитанную страницу. Способность к скорочтению и феноменальную память Ленин получил при рождении, это помогло ему за всю жизнь прочитать и помнить огромное количество книг, тысячи журналов и статей.

Ближайший сотрудник Владимира Ильича В.Д.Бонч-Бруевич рассказывал: «Читал Владимир Ильич совершенно по-особому. Когда я видел читающего Ленина, мне казалось, что он не прочитывает строку за строкой, а смотрит страницу за страницей и быстро усваивает всё пронзительно глубоко и точно: через некоторое время он цитировал на память отдельные фразы и абзацы, как будто он долго и специально изучал только что прочитанное. Именно это и дало возможность Владимиру Ильичу прочесть такое громадное количество книг и статей, которому нельзя не изумиться.» А соратник Ленина, революционер П.Н.Лепешинский отмечал: «Если Ленин читал книгу - его зрительный и умственный аппарат работал с такой быстротой, которая посторонним людям казалась просто чудом. Восприимчивость его при прочтении книги была феноменальной.»

Читал Ленин практически всё: от мировой литературы до серьёзных научных изданий, причём с одинаковым успехом, как на русском, так и на иностранных языках. Однажды на вопрос О.Б.Лепешинской: «Но как же Вы успеваете так быстро прочитывать страницу за страницей?» , Владимир Ильич не задумываясь ответил, что если бы он читал более медленно, то не успел бы прочесть всего того, с чем ему нужно ознакомиться. Все прочтённые книги на любом известном ему языке он запоминал практически со сто процентной точностью.

Среди революционеров не только Ленин выделялся отменной памятью и скорочтением. Невероятными способностями обладал и Николай Чернышевский.

«Учёная литература спасает людей от невежества, а изящная - от грубости и пошлости».

Чернышевский прочитывал в день минимум две книги. В совершенстве владел несколькими иностранными языками. Но самой главной его способностью было умение моментально переключать своё внимание с одного объекта на другой, создавая видимость поддержания двух очагов возбуждения в мозговой деятельности. Этот феномен исследовал русский академик В.Н.Бехтерев, по его утверждениям общественный деятель обладал уникальными свойствами мозга. Для Чернышевского было обычным и повседневным делом писать статью и одновременно диктовать секретарю перевод на немецкий другой работы. За свою жизнь Чернышевский издал более шестидесяти книг разной литературной направленности и сотни научных статей.

Русские писатели и поэты виртуозно владели скорочтением, чем вызывали восторг и зависть у некоторых своих коллег.

«Я пишу для себя, а печатаю для денег».

Обладал особой любовью к чтению, мог сутками не отрываясь читать. Особое внимание у Пушкина вызывали биографии выдающихся личностей, которые знал наизусть сотнями.

Блестяще ориентировался в истории. Помнил всю информацию, которая когда-либо касалась и возникала в жизни. Даты, цифры, географические точки, а имена, фамилии и родословные вызывали у гения особый интерес для запоминания и изучения.

«Любите книгу, она облегчит вам жизнь, дружески поможет разобраться в пёстрой и бурной путанице мыслей, чувств, событий, она научит вас уважать человека и самих себя, она окрыляет ум и сердце чувством любви к миру, к человечеству».

Читал по диагонали и владел техникой скорочтения в совершенстве. Однажды о том, как читал Максим Горький в своих воспоминаниях рассказал его друг и товарищ А.С.Новиков-Прибой: «Взяв первый журнал, Алексей Максимович разрезал его и начинал не то читать, не то просматривать. Горький не читал, а казалось, просто скользил по страницам взглядом, сверху вниз, по вертикали. Покончив с первым журналом, Горький принялся за второй, и всё повторилось: он открывал страницу, сверху вниз, как по ступеням, спускался по ней взглядом, на что у него уходило меньше минуты, и так снова и снова, пока не добрался до последней страницы. Откладывал журнал и принимался за очередной.» Причем, затеяв спор о скорочтении и запоминании прочитанного с Горьким, А.С.Новиков-Прибой потерпел фиаско. На следующий день после прочтения Максимом Горьким большой кипы журналов, Алексей Силыч устроил небольшую проверку, в ходе которой выяснилось, что Горький не только помнит всё, что он с такой лёгкостью и скоростью прочитал за день до этого, но и фабулу прочтённой в журнале повести, и ход мысли критической статьи автора. Всё сказанное он дополнил высказываниями и эпитетами.

«Воображение-это великий дар, так много содействовавший развитию человечества.»

Большую часть жизни посвятил литературе. Быстро и вдумчиво читал книги одну за другой и считал их своими «рабами». Карл Маркс говорил: «Книги - мои рабы». На каждой прочитанной книге всегда оставлял пометки, нещадно загибал углы и всегда оставлял закладки на важных страницах.

Рассуждая о выдающихся европейцах и скорочтении, невозможно не упомянуть Наполеона.

«Невежда имеет большое преимущество перед человеком образованным - он всегда доволен сам собою».

Чтение книг с юношества стало для него жизненной необходимостью. Он читал со скоростью две тысячи слов в минуту. В числе его привычек было прочтение книги внушительных размеров рано утром. Очень часто конспектировал прочитанное.

Катерина Гольтцман

Интересные факты о Сталине.

Обычная норма чтения Сталиным литературы была около 300 страниц в день. Он постоянно занимался самообразованием. Например, находясь на лечении на Кавказе, в 1931 г., в письме к Надежде Алилуевой, забыв сообщить о своем здоровье, он просит ему прислать учебники по электротехнике и черной металлургии.

Оценить уровень образованности Сталина можно по количеству прочитанных и изученных им книг. Сколько он в своей жизни прочел, установить, видимо, не удастся. Он не был коллекционером книг - он их не собирал, а отбирал, т.е. в его библиотеке были только те книги, которые он предполагал как-то использовать в дальнейшем. Но даже те книги, что он отобрал, учесть трудно. В его кремлевской квартире библиотека насчитывала, по оценкам свидетелей, несколько десятков тысяч томов, но в 1941 г. эта библиотека была эвакуирована, и сколько книг из нее вернулось, неизвестно, поскольку библиотека в Кремле не восстанавливалась. В последующем его книги были на дачах, а на Ближней под библиотеку был построен флигель. В эту библиотеку Сталиным было собрано 20 тыс. томов.

По существующим ныне критериям Сталин по достигнутым научным результатам был доктором философии еще в 1920 г. Еще более блестящи и до сих пор никем не превзойдены его достижения в экономике.

Сталин всегда работал с опережением времени порою на несколько десятков лет вперед. Эффективность его как руководителя была в том, что он ставил очень далекие цели, и решения сегодняшнего дня становились частью масштабных планов.

При Сталине страна в тяжелейших условиях, но в кратчайшие сроки резко рванула вперед, и это означает, что в указанное время в стране была масса умных людей. И это действительно так, поскольку Сталин придавал уму граждан СССР огромное значение. Он был умнейший человек, и ему было тошно в окружении дураков, он стремился, чтобы вся страна была умной. База для ума, для творчества - знания. Знания обо всем. И никогда столько не делалось для предоставления людям знаний, для развития их ума, как при Сталине.

Сталин с водкой не боролся, он боролся за свободное время людей. Любительский спорт был развит чрезвычайно и именно любительский. Каждое предприятие и учреждение имело спортивные команды и спортсменов из своих работников. Мало-мальски крупные предприятия обязаны были иметь и содержать стадионы. Играли все и во всё.

Сталин предпочитал только вина «Цинандали» и «Телиани». Случалось, выпивал коньяк, а водкой просто не интересовался. С 1930 по 1953 год охрана видела его «в невесомости» всего дважды: на дне рождения С.М. Штеменко и на поминках А.А.Жданова.

Во всех городах СССР от сталинского времени остались парки. Они изначально предназначались для массового отдыха людей. В них обязательно должны были быть читальный и игровые залы (шахматы, бильярд), пивная и мороженицы, танцплощадка и летние театры.

В течение первых 10 лет нахождения в первых эшелонах власти СССР Сталин трижды подавал прошение об отставке.

Сталин был похож на Ленина, но его фанатизм распространялся не на Маркса, а на конкретный советский народ - Сталин фанатически служил ему.

В идейной борьбе против Сталина у троцкистов просто не было шансов. Когда Сталин предложил Троцкому в 1927 г. провести общепартийную дискуссию, то результаты итогового общепартийного референдума были для троцкистов ошеломляющими. Из 854 тысяч членов партии голосовало 730 тысяч, из них за позицию Сталина проголосовало 724 тысячи и за Троцкого - 6 тысяч.

В 1927 г. Сталин провел постановление о том, что дачи партработников не могут быть больше, чем в 3-4 комнаты.

Сталин очень хорошо относился и к охране, и к обслуживающему персоналу. Довольно часто приглашал их к столу, а увидев однажды, что часовой на посту мокнет под дождем, распорядился немедленно построить на этом посту грибок. Но это не имело ни малейшего отношения к их службе. Здесь Сталин никаких послаблений не терпел.

Сталин был в отношении себя очень бережлив - из одежды у него не было ничего лишнего, но и то, что было, он занашивал.

Во время войны Сталин, как и положено, отправил своих сыновей на фронт.

В Курской битве Сталин нашел выход из безвыходной ситуации: немцы собирались применить «техническую новинку» - танки «Тигр» и «Пантера», против которых наша артиллерия была бессильна. Сталин вспомнил о своей поддержке разработки взрывчатки А-IX-2 и новых экспериментальных авиабомб ПТАБ, и дал задание: к 15 мая, т.е. к моменту, когда дороги просохнут, изготовить 800 тыс. таких бомб.

150 заводов Советского Союза бросились выполнять этот заказ и выполнили. В итоге под Курском армию Германии лишила ударной силы тактическая новинка Сталина - бомбочка ПТАБ-2,5-1,5.

Свою знаменитую фразу «кадры решают все» Сталин произнес в 1935 г. на приеме в честь выпускников военных академий: «Слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все, почти все наши достижения. Это, конечно, неверно и неправильно. Дело не только в вождях. ... Чтобы привести технику в движение и использовать ее до дна, нужны люди, овладевшие техникой, нужны кадры, способные освоить и использовать эту технику по всем правилам искусства... Вот почему старый лозунг... должен быть теперь заменен новым лозунгом...».

В 1943 году Сталин произнес: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет ее!»

Когда был Ленин маленьким

Сын инспектора, а потом директора народных училищ Симбирской губернии, Володя Ульянов читал то же, что все дети образованного класса: журнал «Детское чтение», книги про индейцев, «Хижину дяди Тома» Бичер-Стоу (одна из любимых книг) и другие детские книги, в которых «отображалась очень ярко борьба негров против рабства». Его героями становились президент Авраам Линкольн и генералы Грант и Шерман, воевавшие против рабовладельческого Юга.

В девять лет Володя поступил в Симбирскую классическую гимназию. Самый младший в классе, он, тем не менее, стал первым учеником. Притом, согласно советским мемуаристам, был весёлым, подвижным, озорным мальчуганом. Азартно играл в «пёрышки», на бильярде и в шахматы. Смеялся, дрался (правда, исключительно по делу).

В воспоминаниях соседа Володи по парте и второго ученика, эмигранта Александра Наумова (он был министром земледелия в царском правительстве, 1915−1916) будущий вождь выглядит несколько иначе: «По характеру своему Ульянов был ровного и скорее веселого нрава, но до чрезвычайности скрытен и в товарищеских отношениях холоден: он ни с кем не дружил, со всеми был на «вы». С советскими мемуаристами Наумов сходится в одном. «Способности он имел совершенно исключительные, обладал огромной памятью, отличался ненасытной научной любознательностью и необычайной работоспособностью».

В школьные годы будущий вождь взял свой первый псевдоним - Кубышкин. Под ним он выступал в домашнем журнале «Субботник», затеянном братом Сашей. Всего псевдонимов у него будет 148, что свидетельствует не только о полной опасности жизни профессионального революционера, но и об артистичности натуры. Ему нравилось примерять маски — играть.

Став постарше, он увлекся Гоголем, потом Тургеневым, их он перечитывал по нескольку раз. Ему очень нравился не самый сильный рассказ Тургенева «Часы», один из героев которого, Давыд, даже внешне похож на него; к тому же, обладает сильным, независимым и — непредсказуемым характером.

По рукам гимназистов ходила и запрещенные произведения (Добролюбова, Писарева, Белинского, Герцена, Чернышевского). И вроде бы в старших классах Володя с товарищем попытался даже переводить на русский «Капитал», но быстро это дело оставил.

Директором Симбирской гимназии был тогда Фёдор Михайлович Керенский, отец Александра Керенского, будущего главы Временного правительства и политического соперника вождя большевиков. Керенский преподавал в старших классах словесность и латынь, и Володя Ульянов был его самым любимым учеником. Он часто ставил ему за сочинения не просто «пять», а «пять с плюсом».

В 1896—1897 годы семья Ульяновых переживала черные дни. В январе 1896-го внезапно умер Илья Николаевич Ульянов. В марте 1897-го за участие в покушении на Александра III были арестованы Анна и Александр Ульяновы, старшие сестра и брат Володи. Анна поучила пять лет ссылки в Восточную Сибирь. Александра и еще четверых осуждённых повесили в Шлиссербургской крепости 20 (8) мая…

Их казнили как раз в то время, когда Володя сдавал выпускные экзамены. Но это не помешало ему получить золотую медаль (была одна «четвёрка» — по логике). Выпускное сочинение он писал на тему «Царь Борис Годунов» по Пушкину.

По предмету «Закон Божий» Володе попались такие вопросы: «Катехизис. О 5-м члене Символа Веры» (это о Воскресении Иисуса Христа); «О 6-м прошении Молитвы Господней» (6-е прошение молитвы «Отче наш" — это «И не введи нас во искушение»). Еще — про причащение и про Деяния апостолов.

Отвечал он так вдохновенно, что привёл экзаменаторов в благоговение. Нельзя было и представить, как он потом будет ругательски ругаться: «Религия есть опиум народа. Религия — род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь"(1905). И будет признавать лишь «Катехизис революционера».

Его университеты

Керенский очень хотел, чтобы его лучший и любимый ученик пошел на историко-словесный факультет университета, однако тот выбрал юридический. На Ульяновых теперь смотрели с подозрением, но Керенский дал ему для поступления в Казанский университет такую характеристику, которая исключала даже намёк на неблагонадёжность. Однако в университете его протеже продержался недолго. 4 декабря 1887 года он принял активное участие в студенческих беспорядках, за что и был отчислен.

Бывшего студента выслали в имение деда по материнской линии, Александра Бланка, в деревню Кокушкино, под негласный надзор полиции. «Кажется, никогда потом в моей жизни, даже в тюрьме в Петербурге и в Сибири, я не читал столько, как в год после моей высылки в деревню из Казани», — скажет он много лет спустя. «Книги он не только читал, он изучал, прорабатывал их. Читал по определенному плану» (из воспоминаний Марии Ульяновой).

Так он проработал роман Чернышевского «Что делать?». Но это было не только рациональное, но и эмоциональное чтение — ведь эту книгу очень любил брат Саша. За одно лето Володя прочитал «Что делать?» «раз пять, находя каждый раз в этом произведении все новые волнующие мысли». «Он меня всего глубоко перепахал», — скажет Ленин.

Он полюбил Чернышевского за образ Рахметова («…он не только показал, что всякий правильно думающий и действительно порядочный человек должен быть революционером, но и другое, еще более важное: каким должен быть революционер…»). За слова «Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы». За то, что «понимал и судил трусливую, подлую и предательскую природу всякого либерализма». За философский материализм и диалектику Гегеля, «после чего было уже много легче усвоить диалектику Маркса». Он очень обижался, когда кто-нибудь называл автора романа «Что делать» скучным, примитивным и т. п.

Узнав адрес Чернышевского, Володя Ульянов написал ему письмо, но тот не ответил … В память о Чернышевском он даст одной из своих судьбоносных работ название «Что делать?», добавив подзаголовок: «Наболевшие вопросы нашего движения» (1902).

После Кокушкина семья жила то в Казани, то на хуторе Алакаевке, то в Самаре… Мать, Мария Александровна, металась, пытаясь уберечь сына от опасности - увлечь его, например, сельским хозяйством.

Но напрасно. «Самарский период его жизни продолжался четыре с половиною года. Владимир Ильич перечитал за это время все основные сочинения Маркса и Энгельса на русском и иностранных языках и реферировал некоторые из них для кружка молодежи, организовавшегося вокруг него в Самаре» (из воспоминаний Анны Ульяновой-Елизаровой)

Только в 1891 году ему разрешили сдать экстерном госэкзамены при Петербургском университете по курсу юридического факультета. Что он с успехом и сделал, получив диплом первой степени. Он проработал помощником присяжного поверенного (т.е. адвоката) года полтора. Дальше пошла уже жизнь профессионального революционера — тюрьма, ссылка, заграница…

О партийности литературы

Ленин, конечно, мог восхищаться изображением весны у Некрасова. И даже с чувством декламировать: «Идет, гудет Зеленый Шум,/ Зеленый Шум, весенний Шум…». Но, на себе испытав глубинное влияние текстов, он воспринимал литературу как «средство познания и революционного воспитания» — как идеологию. Отсюда возникла идея партийности литературы. Ведь если литература учит, то она должна учить только правильному. А единственно правильная идеология — это марксизм в интерпретации российских социал-демократов (большевиков).

В статье «Партийная организация и партийная литература» (1905) он объяснил: «Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, „колесиком и винтиком“ одного единого, великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса».

И прокричал: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя»; «Долой литераторов беспартийных! Долой литераторов сверхчеловеков!» . Что-то, а формулировать он умел.

Литературе, зависящей от «денежного мешка» , противопоставил литературу «действительно-свободную, открыто связанную с пролетариатом» . На что Валерий Брюсов заметил: «По точному смыслу его определения обе литературы не-свободны. Первая тайно связана с буржуазией, вторая открыто с пролетариатом». Но противоречия Ленина не смущали. «Каждый художник, всякий, кто себя таковым считает, имеет право творить свободно…», — говорил он Кларе Цеткин. И тут же добавлял: «Но, понятно, мы — коммунисты. Мы не должны стоять, сложа руки, и давать хаосу развиваться, куда хочешь. Мы должны вполне планомерно руководить этим процессом и формировать его результаты».

Так к литературе и будут относиться на протяжении всего существования советской власти. А из посылов статьи о партийности возникнет странный феномен — социалистический реализм. Но это всё потом, потом…

Писателей Ленин делил на два лагеря «выразителей идей»: это симпатичные ему сторонники «американского пути» развития - революционного (Белинский, Писарев, Герцен, Чернышевский, Некрасов, Салтыков-Щедрин) и противостоящие им сторонники «прусского пути" — постепенного (Гончаров, Тургенев) и примыкавшие к ним идеологи крепостничества (Сергей Аксаков, Фет).

Конечно, и те, кто шёл по «американскому пути», не всегда достигали абсолютной идеологической чистоты - скажем, вплотную подойдя к диалектическому материализму, перед историческим материализмом останавливались. Но в этом их была беда, а не вина… Сейчас всё это кажется и маловразумительным, и смешным, но для советского литературоведения «идеологическое лекало», которое Ленин накладывал на того или иного писателя, служило руководством к действию.

Впрочем, некоторые схемы Ленина были (или казались?) остроумными и убедительными. Таков известный пассаж из статьи «Памяти Герцена» (1912) о трёх классах, «действовавших в русской революции. Сначала — дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы…».

Каждый мало-мальски образованный человек в СССР мог без запинки процитировать: «Декабристы разбудили Герцена…». А Наум Коржавин спародировал эту статью в стихах, с политически хулиганской строфой:

…Всё обойтись могло с теченьем времени.

В порядок мог втянуться русский быт…

Какая сука разбудила Ленина?

Кому мешало, что ребёнок спит?

О Толстом и Достоевском

«Какая глыба, а? Какой матёрый человечище… До этого графа подлинного мужика в литературе не было…» , — так, по свидетельству М. Горького, Ленин отзывался о Льве Толстом.

С классовой точки зрения, Толстой был представителем дворянства. Ленин же увидел в нём носителя идеологии крестьянства. Это было как минимум остроумно.

«Анну Каренину» Ленин любил и несколько раз перечитывал. Его привлекали хозяйственные рассуждения Левина и особенно «меткая характеристика», которую Левин даёт периоду после 1861 года: «У нас теперь все это переворотилось и только укладывается».

Знаменитая статья Ленина «Лев Толстой как зеркало русской революции"(1908) написана к 80-летию писателя. Толстой еще жив. Но это не имеет значения — Ленин беспощадно вскрывает его

«кричащие противоречия». «Гениальный художник» и «помещик, юродствующий во Христе»; «замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши» и «„толстовец“, т. е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: „я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками“»; «самый трезвый реализм, срыванье всех и всяческих масок» и «проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии…».

Всё это вступало в противоречие с объявлением графа носителем и выразителем крестьянской идеологии, но Ленин, опять же довольно остроумно, резюмировал: «…совокупность его взглядов, вредных как целое, выражает как раз особенности нашей революции, как крестьянской буржуазной революции».

Как Толстой воспринял «помещика, юродствующего во Христе», «истеричного хлюпика», «рисовые котлетки» и прочие гадости — неизвестно. Скорее всего, статьи этой он не видел — она была напечатана в нелегальной большевистской газете «Пролетарий», причем без подписи.

Впрочем, Толстому еще повезло! Достоевского Ленин ругал совсем уж по-черному: «Морализирующая блевотина», «Покаянное кликушество», «Дрянь». «Прочитав «Записки из Мертвого дома» и «Преступление и наказание», он «Бесы» и «Братьев Карамазовых» читать не пожелал. «Содержание сих обоих пахучих произведений… мне известно, для меня этого предостаточно. «Братьев Карамазовых» начал было читать и бросил: от сцен в монастыре стошнило. Что же касается «Бесов» — это явно реакционная гадость…». (вспоминает Н. Валентинов).

Он аплодировал статьям М. Горького «О „карамазовщине“» и «Еще раз о „карамазовщине“» (1913), в которых тот агрессивно протестовал против постановки «Бесов» и других романов Достоевского на сцене. Горький называл Достоевского «злым гением», «великим мучителем и человеком больной совести», «Бесы» — пасквилем и т. п. Ленин находил эти выступления Горького достойным «ответом на „вой“ за Достоевского» в либеральной прессе.

Ну а еще он назвал роман «Заветы отцов» Владимира Винниченко: «архискверным подражанием архискверному Достоевскому». Благодаря таким его оценкам, отношение к Достоевскому в СССР было, скажем мягко, настороженным.

И о современниках

Из писателей-современников Ленин особенно ценил Горького как «крупнейшего представителя пролетарского искусства». Известно его высказывание о романе «Мать» — «Очень своевременная книга». (После Октябрьского переворота Горький вернёт Ленину это bon mot, назвав свою, критикующую большевиков книгу «Несвоевременные мысли».)

Правда, хваля «Мать», Ленин не заметил богостроительного пафоса книги, с которым скоро начнёт так яростно бороться в лице того же Горького. Попрекал Ленин «пролетарского писателя» и политическими ошибками. Но когда увидел, что Горький не принимает того, что творят получившие власть большевики, посоветовал: «Уезжайте! А не то мы вас вышлем».

Первая встреча Ленина с поэзией Маяковского прошла неудачно. В 1918 году на концерте, устроенном для красноармейцев в Кремле, Ленин и Крупская сидели в первом ряду. Артистка Ольга Гзовская декламировала: «Наш бог бег./ Сердце наш барабан…» . И наступала прямо на Ленина. «А он сидел, немного растерянный от неожиданности, недоумевающий, и облегченно вздохнул, когда Гзовскую сменил какой-то артист, читавший „Злоумышленника“ Чехова», — вспоминает Н. Крупская.

Дело, конечно, не только в этом эпизоде. Футуристы были чужды Ленину эстетически. Он предлагал «сечь за футуризм» наркома просвещения Луначарского. А его зама Покровского просил «помочь в борьбе с футуризмом» и «найти надежных анти-футуристов» (анти-футуристами были пролеткультовцы, но они тоже Ленину не нравились).

Стихи Маяковского Ленин называл «штукарством», «тарабарщиной, на которую наклеено слово „революция“». Протестовал против издания поэмы «150 000 000» тиражом 5 тысяч экз. «По-моему, печатать такие вещи лишь 1 из 10 и не более 1500 экз. для библиотек и для чудаков». Притом дал поэме гениальное определение — «хулиганский коммунизм».

Но однажды Лени всё-таки похвалил Маяковского, за «Прозаседавшихся»: «Не знаю, как насчет поэзии, а насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно». И это поэту какое-то время помогало.

Рецензий на художественные произведения Ленин не писал. За одним исключением: он отрецензировал книгу Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции», изданную в Париже. Рецензия главы государства была опубликована в «Правде» (№ 263, 22 ноября 1921 г.) за подписью «Н. Ульянов» и называлась просто: «Талантливая книжка».

Он применил здесь ту же «теорию отражения», что и в статье о Толстом: «Так, именно так должна казаться революция представителям командующих классов». И похвалил: «поразительный талант», «знание дела и искренность». Более того: «Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять».

Меж тем там были очень злые, оскорбительные нападки на Ленина. Так, в рассказе «Короли у себя дома» Троцкий и Ленин представлены как муж и жена. Причем Троцкий «олицетворяет собой главное, сильное, мужское начало». А Ленин — «madame, представитель подчиняющегося, более слабого, женского начала. И он одет соответственно: затрепанный халатик, на шее нечто вроде платка… на ногах красные шерстяные чулки от ревматизма и мягкие ковровые туфли». (Прямо Сорокин какой-то!)

Ленин среагировал странно: «Злобы много, но только непохоже, любезный гражданин Аверченко! Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много во всякой, в том числе, значит, и в домашней жизни. Только, чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете». Гомосексуального подтекста и акцента на его пассивности он даже не заметил!

Почему — трудно сказать. Возможно, он был в таких вещах наивен. Или просто лично необидчив. Так или иначе, но этот случай — еще одно подтверждение его сугубо избирательного восприятия книг, которые он читал.

Фото: Ленин В.И. в кабинете / Репродукция ТАСС