Карл смелый бургундский. Карл смелый Кем был карл смелый

Карл Смелый - один из самых прославленных европейских государей XV столетия. Оставаясь вассалом французской короны, он тем не менее был одним из самых могущественных правителей своего времени, объединив под своей властью не только провинцию Бургундию, но и многие окрестные территории, включая богатейшие Фландрию и Нидерланды. Каким был Карл Смелый? Об этом вы узнаете в процессе прочтения статьи.

Детские и юношеские годы Карла Смелого

Родился Карл в 1433 г. Его отец Филипп III получил прозвище Добрый. Именно при нём в завершающем периоде 100-летней войны Бургундия достигла наибольшего могущества. В войне Бургундия выступала союзником Англии, для которой она закончилась полным лишением всех её владений за пределами Британских островов, кроме порта Кале. Но Бургундия в результате войны сумела серьёзно расширить свои территории. И таким образом Карлу досталось очень хорошее наследство - целая страна, большая и богатая, особенно по меркам тогдашней раздробленной на мелкие феодальные владения Европы.

Карл Бургундский (Смелый) рос при отцовском дворе. Там процветали музыка и поэзия, устраивались соревнования трубадуров и менестрелей. Жизнь бургундского двора при Филиппе по праву можно считать зенитом расцвета рыцарской культуры с её кодексом чести и куртуазным отношением к женщине. Вырастая и взрослея в такой обстановке, Карл глубоко проникся рыцарскими традициями, обожал охоту, турниры и войну. С юных лет он отличался открытым характером, смелостью и отвагой, за что и заслужил своё прозвище.

Противостояние Франции и Бургундии

Значительной частью своих земель бургундские герцоги владели на правах вассалов французской короны. Другая их часть входила в состав Германской империи. Бургундские герцоги стремились освободиться от вассальной зависимости и противодействовать укреплению власти французского короля. Тем самым по вполне объективным причинам возник конфликт между французскими королями и бургундскими герцогами, который в XV веке очень серьёзно влиял на всю европейскую политику. Кульминация этого конфликта происходила в эпоху правления Карла Смелого, которому приписываются знаменитые слова: «Я так люблю Францию, что предпочёл бы иметь в ней не одного короля, а многих».

Дружба с Людовиком XI, превратившаяся во вражду

Король Франции Людовик XI и по характеру, и по мировоззрению во многом был полной противоположностью Карла, отличавшегося прямотой, открытостью и хорошим здоровьем. Людовик рос хилым и слабым, но умел быть хитрым, коварным и изворотливым настолько, что заслужил у современников прозвище Лис. Карл был человеком уходящей эпохи, а Людовик принадлежал уже Новому времени, пытался опираться на нарождающуюся городскую буржуазию. Они были очень хорошо знакомы друг с другом. В юности даже дружили. Людовик XI в бытность свою дофином (наследным принцем) укрывался при бургундском дворе от гнева своего отца.

Карл был женат на сестре Людовика XI Катрин, но рано овдовел. Впоследствии он женился на испанской принцессе Изабелле, но и она скончалась в 20 лет, успев произвести на свет Марию Бургундскую - единственную наследницу Карла. Третьей его женой стала бездетная английская принцесса Маргарита Йоркская. Этим браком Карл пытался укрепить союз с Англией, придерживавшейся антифранцузской направленности.

«Лига общественного блага»

Людовик XI вступил на престол 22 июля 1461 г. Он сразу же продемонстрировал стремление к централизации королевской власти и ограничению прав крупных феодалов, что, естественно, вызвало с их стороны резкое недовольство. Для координации своих действий в политическом противостоянии с королём многие из них в 1465 г. вступили в союз, создав «Лигу общественного блага». Бургундия присоединилась к ней немного позже, после того как Людовик XI вызвал резкое раздражение Карла своим вероломством и коварством, пытаясь отобрать у него графство Шароле.

16 июля 1465 г. объединённая 20-тысячная армия Лиги под командованием Карла Смелого наголову разбила 15-тысячное войско французского короля. Людовику XI пришлось заключить мир, пойдя при этом на существенные уступки.

Неудачная попытка превращения Бургундии в королевство

Номинально на престол Бургундии Карл вступил в 1467 г. после смерти своего отца, который в последние годы жизни почти полностью передал ему все бразды правления. Карл вознамерился провозгласить Бургундию королевством. Будучи неплохим военачальником, он не проявил таких же успехов на дипломатическом поприще. Королевский титул мог даровать только Папа Римский. Но многие государи опасались усиления Бургундии и отговаривали Папу от этого шага. В результате превращение Бургундии из герцогства в королевство стало неразрешимой проблемой.

Пленение Людовика XI в Перонне

Карл жесточайшим образом подавил мятеж во Фландрии, спровоцированный смертью его отца. Город Динан не только подвергся разграблению, но и жители его все были перебиты, включая женщин и детей. Карл не мог простить горожанам то, что среди них распространились слухи о его якобы внебрачном происхождении. Жители Льежа почти не оказали бургундцам вооружённого сопротивления, Карл приказал скрыть в нём городские стены. После этих жестокостей и военных действий во Франции, во время которых бургундцы беспощадно разграбили множество деревень, враги дали Карлу другое прозвище - Ужасный.

Людовик XI, тайно поддерживавший фландрских мятежников, после подавления восстания в Льеже попытался вступить с Карлом в переговоры и прибыл для этого на его территорию в город Перонну в Пикардии. Но во время переговоров пришло известие, что Льеж вновь восстал. Причём мятежники открыто выказывали свои симпатии французскому королю. Под этим предлогом Карл нарушил своё обещание о гарантиях безопасности и взял Людовика XI в плен. Король находился в смертельной опасности и смог спасти себе жизнь и получить свободу, лишь пойдя на все требования, предъявленные ему Карлом, в том числе освободил его и от вассальной присяги в отношении многих владений. Новое восстание в Льеже завершилось полным поражением мятежных горожан. Город был разграблен, лидеры мятежников казнены в присутствии французского короля, которому пришлось по воле Карла при этом украсить шляпу Бургундским крестом.

Бургундские войны

Людовик XI, убедившись в бесперспективности прямого военного противодействия Карлу, попытался отвлечь его внимание от Франции и направить экспансионистские устремления бургундцев в ином направлении. И это ему вполне удалось. Герцог Бургундии Карл Смелый сосредоточился на борьбе за Эльзас и Лотарингию. Он надолго втянулся в различные военные авантюры, оставшиеся в истории под общим названием Бургундские войны. При этом Людовик XI оказывал соперникам Карла - австрийцам, швейцарцам и лотарингцам финансовую и иную помощь. Втянувшись в Бургундские войны, в ходе которых против Карла объединилось чуть ли ни пол-Европы, герцог попытался перестроить всю экономику страны на военный лад. Современники называли тогдашнюю Бургундию одной огромной казармой. Были запрещены любые увеселения и всё, что отвлекало силы и средства от войны. Вся страна должна была ковать оружие. Непомерно высокие налоги разрушали экономику. Карлу не удавалось достичь поставленных внешнеполитических целей, в число которых вошло и намерение занять престол германского императора.

Разгром при Нанси

Войска Карла Смелого, герцога Бургундского одерживали много побед, но в ходе войн они столкнулись с противником, не уступавшим им в военной доблести, одолеть которого так и не смогли. Таким противником стали швейцарцы. В 1476 г. они нанесли Карлу сокрушительные поражения в двух битвах при Грансоне и при Муртене. Но и после этих поражений, в ходе которых швейцарцы сумели захватить и всю артиллерию бургундцев, и богатую сокровищницу герцога, Карл упрямо не желал идти на уступки. 5 января 1477 г. он вступил в новое сражение у г. Нанси. Город был осаждён бургундцами и находился уже на грани сдачи. Но на выручку к нему подошло войско лотарингцев и швейцарцев. Бургундцы были ослаблены сильными морозами. Роковую роль сыграл переход на сторону противника отряда итальянских наёмников. Битва происходила на обледеневших полях возле города и закончилась почти полным истреблением либо пленением бургундского войска. Смерть настигла и самого Карла. Его раздетое и замёрзшее тело нашли в реке лишь через несколько дней. Удар алебарды раскроил череп, на теле следы множественных ран от копий, лицо обезображено дикими животными, глодавшими труп.

Известно, что прозвище Карла Смелого - "последний рыцарь". Почему? Он получил свое прозвище за боевые заслуги. Карл Смелый предпочитал не сидеть в штабе, а всегда воевать на поле боя. Он стремился всегда идти в бой, не взирая на обстоятельства. А ведь только настоящий рыцарь не отступит ни перед чем.

Полный крах Бургундии как итог политики Карла Бургундского

Карл Смелый, герцог Бургундский, получив в наследство богатую и процветающую страну, в результате своего правления привёл её и к экономическому упадку, и к военному краху, после которого она уже никогда не оправилась. Вскоре после гибели Карла бургундские владения распались на части, доставшись разным государям. А сама Бургундия больше уже никогда не была самостоятельным субъектом европейской политики. Крах Бургундии стал важным этапом на пути к превращению Франции в централизованное государство и установлению в ней режима

Имя герцога Бургундского Карла, совершенно справедливо прозванного его современниками Смелым, неразрывно связано с именем французского короля Людовика Одиннадцатого. Они связаны между собой, как Иисус Христос и Понтий Пилат. Точно так же невозможно вспомнить одного, не помянув второго. И соединены имена этих злейших и принципиальных врагов навечно, словно бы в насмешку над тем антагонизмом, что царил между средневековыми правителями много веков назад. Карл Бургундский был сыном достопочтенного герцога Бургундии Филиппа Третьего (Доброго). Матерью Карла была португальская инфанта Изабелла. Карл появился на свет в Дижоне, в 1433 году, десятого ноября. Образование он получил блестящее, с самой ранней юности зачитывался римскими философами, но и с мечом не расставался. Его отвага, граничившая с безрассудством, вызывала неподдельное восхищение как его друзей, так и его врагов. Был трижды женат. Первый раз его женили, когда мальчику едва исполнилось семь лет на дочери французского короля Карла Седьмого – Каталине и родной сестре будущего короля Людовика Одиннадцатого, в ту пору бывшего еще дофином. Она была старше Карла на пять лет и скончалась в восемнадцатилетнем возрасте, не оставив потомства. В двадцать лет Карл женился вновь на принцессе Бурбонской – Изабелле. Но и эта супруга Карла оставила его вдовцом, впрочем, успев подарить ему единственное дитя – Марию Бургундскую.

Пока Людовик оставался дофином, а сам Карл еще не был герцогом Бургундии, а носил титул графа Шароле, между двумя будущими соперниками даже завязались приятельские отношение. Это случилось в то время, когда дофин Франции скрывался от своего отца в Бургундии, но приятельствованию не суждено было перерасти в дружбу. Едва Людовик унаследовал корону, то мгновенно настроил против себя всех своих вассальных правителей. Людовик был хитер, как лис, и его верные вассалы во главе с герцогом Бургундии Карлом образовали, так называемую, «Лигу общего блага», направленную против французского помазанника Божия, вероятно утомившись его политической нечистоплотностью. Третий брак Карла с также политически был направлен против французского короля. Людовик всеми силами стремился помешать бракосочетанию, но достичь в этом деле успеха ему было не суждено. Бракосочетание состоялось в 1468 году. Общих детей с Карлом у Маргариты не было, но она все свое время и силы посвятила воспитанию Марии Бургундской, а позже, после смерти и самой Марии, еще воспитывала двух ее детей, став им прекрасной бабушкой.

Главным замыслом Карла Смелого было объединение собственных земель и возможность именоваться королем, а не герцогом. Так, Карл решил завоевать Лотарингию и другие страны, которые разделяли его владения. Его мечтой было создание нового государства, расположенного между Германией и Францией и это новое королевство, предположительно, должно было простираться от Соны до Северного моря. В течении многих лет победы в противостоянии Людовика и Карла принадлежали последнему. Герцог Бургундский одерживал победу за победой, но, в итоге, все равно проиграл французскому монарху. Людовик, славившийся своей дипломатической хитростью, все-таки создал коалицию, направленную против Карла Смелого. В числе прочих стран, Швейцария, которая усмотрела в стремление Бургундского герцога создать новое независимое государство угрозу собственной независимости, также примкнула к Людовику Одиннадцатому. За один только 1476 год швейцарцам дважды удавалось разбить войска Карла. Сам герцог Бургундский погиб при осаде Нанси в 1477 году. После его смерти, Людовик завоевал Бургундию, включив герцогство в состав Франции.

Участие в войнах: Войны с Францией. Война с Лотарингией. Походы против щвейцарцев.
Участие в сражениях: Битва при Гаверене. Сражение у Руа. Битва при Монфилье. Сражение у Дьеппа. Битва у Руана. Битва у Бове Сражение на берегу Невшательского озера. Битва у Муртена. Сражение у Нанси

(Charles the Bold) Герцог бургундский (с 1467); до вступления на престол — граф Шароле

Карл был сыном герцога Филиппа Доброго . С ранней юности главным увлечением молодого графа Шароле были рыцарские игры и военные упражнения. Карл с увлечением занимался и гуманитарными науками и без труда мог читать произведения латинских писателей.

Уже, будучи девятнадцатилетним юношей, Карл в битве при Гаверене проявил упрямую, доходившую до безрассудства отвагу, остававшуюся главной чертой его характера до самого конца жизни. Принц не был волокитой и, женившись на принцессе Бурбонской Изабелле, сохранил ей верность до конца.

Еще при жизни своего отца Карл решил расширить пределы Бургундии и добиться королевского титула. Однако в претворении в жизнь этой цели Карл встретил серьезного противника в лице Людовика XI . Последний настроил против себя всех владетелей, находившихся в вассальных отношениях к нему, и вынудил их заключить между собой «лигу общего блага», направленную против Франции.

Сразу же после смерти своего отца Карл вступил в борьбу против Льежа (Люттиха), восставшего против притеснений и обременительных налогов со стороны бургундской власти в надежде на помощь Людовика XI. Карл сумел разбить повстанцев, разрушил стены города и, лишив город самоуправления, наложил на Льеж тяжелую контрибуцию. Пример с Льежем повлиял на другие города Бургундии (Гент, Малин, Антверпен), которые не могли противиться воле молодого бургундского герцога. И только Льеж предпринял новую попытку возвратить себе самостоятельность, воспользовавшись тем, что против Карла поднялся и Людовик XI, желающий присоединить Бургундию к Франции. Однако французский король действовал нерешительно, и это дало Карлу возможность одержать окончательную победу над Льежем, сопровождавшуюся страшными жестокостями в отношении горожан.

Желая присоединить к Бургундии Эльзас и Лотарингию и придать ей статус королевства, Карл начал переговоры о браке своей единственной дочери Марии с сыном императора Фридриха . Карл поставил условием своего согласия на этот брак избрание себя в римские короли. План его шел еще дальше: Карл мечтал уже и об императорской короне, однако то недоверие, которое испытывали к бургундскому герцогу правители Франции, Швейцарии и Северной Италии, помешало исполнению его замысла.

Карл примкнул к «лиге общего блага» с единственной целью — разгромить Людовика XI . Несмотря на попытки французского короля разъединить союзников первоначальный успех был на стороне Карла. В 1467 г. Карлу удалось захватить в Перроне французского короля в плен, и тот был вынужден возобновить предыдущие договора на более выгодных для Бургундии условиях. Однако сам Людовик XI не собирался соблюдать условия договора, и это привело к началу военных действий между Францией и Бургундией.

После первых успехов у Руа и Монфилье Карл потерпел поражение у Дьеппа , Руана и особенно у Бове . Все это вынудило его заключить перемирие и заняться преобразованием своего войска. Особую роль он придал действиям жандармов.

По изданному Карлом уставу 1473 г. бургундские жандармы должны были обучаться разным эволюциям, наступлению верхом линиями и действию пешим сомкнутым строем; стрелков учили быстро садиться и слезать с коня; иногда спешившиеся всадники составляли каре, в котором первый ряд занимали жандармы, а второй и третий — стрелки, в то время как коноводы держали коней. Несмотря на то, что Карл сумел добиться от своего войска большой стройности, искусного маневрирования и порядка в бою, оно, состоя большей частью из наемников и насильно навербованных представителей низов общества, не обладало в должной мере военными достоинствами. Это не могло не отразиться на будущих военных кампаниях Карла.

Испытав наудачу в борьбе с Францией, Карл попытался округлить свои владения на северных и восточных границах. В 1473 г. архиепископ кёльнский Рупрехт , ограниченный в своей власти сеймом, обратился за помощью к Карлу, который надеялся подчинить своей власти прирейнские города. Однако стойкое сопротивление города Нейса (1474—1475) и приближение императорского войска заставили Карла отступить.

Незадолго перед этим эрцгерцог австрийский Сигизмунд заложил свои эльзасские владения Карлу. Тот поставил над ними жестокого фохта Тогенбаха . Людовик XI , не решавшийся самостоятельно воевать с Карлом, постарался создать новый конфликт политическими средствами. При его посредничестве швейцарцы заключили с Габсбургами «вечный мир», а затем французский король сумел внушить швейцарцам, что в скором времени Карл посягнет на свободу их кантонов. Одновременно Людовик XI снабдил Сигизмунда деньгами для выкупа его заложенных имений, и тот потребовал у бургундского герцога их возвращения. Однако Карл медлил с выполнением этого требования.

Эльзасцы, недовольные правлением фохта и уверенные в помощи швейцарцев, прогнали бургундский гарнизон и казнили фохта. Разгневанный Карл напал на Лотарингию и, овладев ее столицей Нанси , двинулся через Юру против швейцарцев.

Бургундский гарнизон изменнически был захвачен и отчасти повешен, отчасти утоплен в Невшательском озере. Этот успех воодушевил швейцарцев, и они выступили против бургундских войск, предводительствуемых лично Карлом. Несмотря на то, что у швейцарцев было в два раза меньше войск, чем у Карла, они все же сумели навязать бой своему противнику в выгодных для себя условиях.

В феврале 1476 г. на узкой равнине у Грансона на берегу Невшательского озера произошло решающее сражение. Бургундское войско было со всех сторон окружено противником, привыкшим к горной войне, и, потерпев жестокое поражение, обратилось в бегство. Швейцарцам достались богатые трофеи, прежде всего артиллерия и обозы с сокровищами, молва о которых ходила по всей Европе. Но самое главное, швейцарцы убедились в возможности побеждать Карла Смелого, и это не могло не сыграть своей роли в будущем.

Карл, ушедший в Бургундию, быстро собрал новые силы и в июне 1476 г. вновь напал на швейцарцев и их союзников эльзасцев возле Муртена . После кровопролитного сражения успех вновь оказался на стороне союзников.

Эти поражения так повлияли на бургундцев, что они стали отказываться поставлять в армию герцога солдат и давать налоги на дальнейшие предприятия Карла Смелого. Все это так подействовало на герцога, что он впал в меланхолию и заперся в одном из замков Франш-Конте. Вместе с тем Карл отвергал любые предложения о мире.

Скоро до него дошли известия о возвращении герцога Лотарингского в свои владения и о восторженной встрече его местным населением. В ярости Карл собрал остатки своей армии и бросился в Лотарингию, чтобы удержать ее в своих руках.

Однако теперь против Карла выступили не только швейцарцы, приведенные герцогом Рене, но и эльзасцы и жители города Нанси. 6 января

1477 г. герцог Рене под прикрытием метели внезапно напал в районе Нанси на бургундский лагерь, обойдя фланги противника. В разгар боя из войска Карла сбежал вместе со своим отрядом итальянский кондотьер Кампобассо , что стало одной из главных причин поражения бургундского войска. Другой причиной поражения бургундцев стало превосходство сомкнутых рядов швейцарской пехоты над рыцарской конницей Карла Смелого.

Карл Смелый обладал воинственным характером и большой личной храбростью, но не был хладнокровен и настойчив в ведении военных кампаний. При неудачах он легко падал духом, и хотя мог с успехом выигрывать сражение, его все же нельзя было назвать хорошим полководцем.

Карл Смелый

(Charles le Téméraire) - герцог Бургундский, сын Филиппа Доброго, род. в 1433 г. С ранней юности он страстно занимался рыцарскими играми и военными упражнениями; приобрел хорошее школьное образование, так что без труда читал латинских писателей. Уже 19-летним юношей в битве при Гаверене он выказал ту упрямую, доходившую до безрассудства отвагу, которая на всю жизнь осталась основной чертой его характера. Жил он просто, чуждаясь роскоши и волокитства, царствовавших при дворе его отца. 20-ти лет он женился на Изабелле, принцессе Бурбонской, которой постоянно оставался верен. Еще при жизни отца Карл Смелый, имевший тогда титул герцога Шароле, вел войну (1464-1465) с франц. королем Людовиком XI (см.), своим коварством раздражавшим всех владетелей, находившихся в вассальных отношениях к нему, и заставившим их заключить между собою "лигу общего блага". Одержав верх над Людовиком, К. обратил свои силы против Льежа (Люттиха), вследствие притеснений и обременительных налогов восставшего (1464) против бургундской власти в надежде на помощь Людовика. Смерть Филиппа Доброго послужила Льежу сигналом к вторичному восстанию. К. разбил инсургентов, разрушил стены города, лишил его самоуправления и наложил на него тяжелую контрибуцию. Другие волновавшиеся города - Гент, Малин (Мехельн), Антверпен - не смели сопротивляться его воле, и он стал править самовластно. Скоро, однако, Льеж сделал третью попытку возвратить себе самостоятельность, пользуясь тем, что в это время против К. поднялся и Людовик XI, желавший возвратить себе Бургундию. К. находился в затруднительном положении, но нерешительность Людовика XI дала ему возможность одержать окончательную победу над Льежем, ознаменовавшуюся ужасными жестокостями. Желая присоединить к Бургундии Эльзас и Лотарингию и возвести ее на степень королевства, Карл Смелый шел в своих честолюбивых замыслах еще дальше: при начавшихся переговорах о браке его единственной дочери Марии с сыном имп. Фридриха он ставил условием согласия своего на этот брак избрание свое в римские короли, мечтая и о императорской короне в будущем; но недоверие к возраставшему могуществу Бургундии со стороны Франции, Швейцарии и Сев. Италии помешало тогда осуществлению этого плана. В 1473 г. архиеп. Кельнский Рупрехт, ограниченный в своей власти сеймом, обратился за помощью к К., который принял это предложение, надеясь подчинить своей власти прирейнские города; но стойкое сопротивление г. Нейса (1474-1475) и приближение императорского войска заставило К. отступить. Незадолго перед тем Сигизмунд, эрцгерцог австрийский, заложил свои эльзасские владения К., который поставил над ними жестокого фохта. Людовик XI, боявшийся теперь сам воевать с К., устроил "вечный мир" между Габсбургами и швейцарцами, уверив последних в намерении К. подавить их свободу, а Сигизмунда снабдил деньгами для выкупа заложенных имений. К. медлил их возвращением; теснимые эльзасцы, уверенные в помощи швейцарцев, прогнали бургундский гарнизон и казнили осужденного чрезвычайным судом фохта (Гагенбаха). Разгневанный К. напал на Лотарингию, овладел ее столицей Нанси и двинулся через Юру против швейцарцев. Участь изменнически захваченного гарнизона, отчасти повешенного, отчасти утопленного в Невшательском оз., воодушевила швейцарцев, и их вдвое слабейшее войско в битве под Грансоном (1476) нанесло полное поражение бургундцам. Победителям досталась вся превосходная артиллерия К. и его великолепный лагерь, полный сокровищ, молва о которых ходила по всей Европе. Это поражение не отучило К. от самонадеянности; в битве с швейцарцами под Муртеном (1476) он получил еще более тяжелый удар. Вне себя от ярости, К. отвергал всякое посредничество и в третий раз выступил против закаленного в боях врага. В январе 1477 г. войско его потерпело на обледеневших полях близ Нанси страшное поражение, частью вследствие измены итал. кондотьера Кампобассо. Сам Карл был убит во время бегства.

Людовик XI по праву считается родоначальником современного дипломатического искусства. Этот король, действительно, являлся непревзойденным дипломатом для своего времени.
Ни один государь до Людовика XI не относился столь презрительно к рыцарской военной славе. Людовик XI не любил войны. Он не доверял военному счастью, страшась потерять в случае неудачного сражения в один день плоды долголетних усилий. Излюбленным орудием Людовика XI была дипломатия.
В борьбе со своими многочисленными врагами он, по возможности, старался избегать лобовой атаки. Людовик был глубоко убежден, что хитрость лучше, чем сила. Одной из основных черт Людовика XI была склонность к интриге. Как отмечает его историограф Коммин, Людовик XI день и ночь «оттачивал все новые замыслы».
Ссорить своих врагов, создавать им тысячу препятствий, неожиданно выступить в роли арбитра между ними и добиться таким образом в нужный момент перемирия или мира - такова была тактика Людови-
-*a XI. Особой вкрадчивостью и тонко разыгранной сердечностью этот черствый, искусный притворщик умел обольщать и очаровывать людей.
Бургундский хронист Молинэ писал о нем: «Это была сирена». Миланский посол Малета, который зорко следил за дипломатической игрой Людовика XI, сказал о нем: «Похоже на то, как будто король всегда жил и воспитывался в Италии».
Еще будучи дофином и непрерывно интригуя против своего родного отца, смерти которого он так нетерпеливо дожидался, Людовик в течение ряда лет вел тайные переговоры с Венецией, Флоренцией и Франческо Сфорца, герцогом Миланским. Благодаря постоянному общению с итальянцами и особенно с Франческо Сфорца, которого Людовик считал образцом дипломатического искусства, этот способный ученик в совершенстве усвоил манеры и методы итальянских дипломатов. В первую очередь - их гибкость, умение приспособляться к обстоятельствам, их склонность к сложной интриге, коварству и обману.
Людовик XI пользовался славой ловкого соблазнителя. Он не брезговал ничем, чтобы добиться расположения людей, в которых нуждался. Как пишет Коммин, великолепно изучивший характер своего государя, никто так не старался «склонить на свою сторону человека, который мог быть ему полезен или способен был ему повредить. Он отнюдь не смущался первым отказом человека, которого пытался расположить, но упорно продолжал начатое дело, осыпая его щедрыми обещаниями и действительно давая ему деньги и должности, которые должны были его соблазнить».
Скупой по природе, Людовик бывал щедр под давлением политической необходимости. Людовик XI был глубоко убежден в том, что всякого человека можно купить, и что в этом отношении нет никакой разницы между английским королем Эдуардом IV и его, Людовика, брадобреем, а когда нужно, то и палачом, шпионом и вором, пресловутым Оливье де Дэн.
Людовик XI был в курсе всех политических дел, вникал во все детали. Он заявлял, что в политике нет ничего неважного. Большую часть своего времени Людовик тратил на то, чтобы разузнать о нужных ему
людях и обстоятельствах, чтобы лично ознакомиться с положением дел и с людьми.
Постоянно измышляя политические комбинации, Людовик XI находил время для оживленной переписки со своими «добрыми и верноподданными городами» и целой массой как высокопоставленных, так и совсем незнатных людей. «Ни один человек,- писал о нем Коммин,- так не прислушивался к людям, не расспрашивал о стольких вещах, не хотел знать стольких людей, как он. И, действительно, он знал всех значительных, пользовавшихся влиянием людей в Англии, Испании, Португалии, Италии, Бургундии и Бретани так же, как своих подданных».
Людовик XI имел у себя на службе разветвленную шпионскую сеть, владел целым рядом досье, в которых хранил тайны, раскрытые им, купленные или украденные. Будучи самым разносторонним образом осведомленным о делах и людях, Людовик мог благодаря этому использовать обстоятельства в своих интересах и предвидеть события.
Людовик XI делал вид, будто дает полную свободу своим дипломатам при ведении переговоров. Он просил их не спрашивать у него слишком часто советов и лишь держать его в курсе всего, что они предпринимают. Ho особенно настаивал король на исчерпывающей информации, когда дела шли негладко.
Так, Людовик XI писал своему советнику: «Когда дела идут хорошо, меня надлежит лишь извещать, но когда они идут плохо, то я должен быть в полном курсе, чтобы помочь».
Во время дипломатических переговоров между Францией и Максимилианом Габсбургом в 1480 году, король дал своим послам директиву: «Действуйте, как вам покажется нужным». В действительности же Людовик руководил каждым шагом своих послов. Он решительно высказался против ведения переговоров в больших собраниях.
Он писал своим послам: «Господа, вы дураки, если думаете, что подобные дела надо решать на большом собрании... Там, где много народа, всегда держатся очень заносчиво и много запрашивают, да к тому же перед таким стечением народа было бы стыдно признаться, что нуждаются в чем-нибудь».
Людовик XI советовал своим послам подкупать

слуг своих врагов. Он считал даром неба искусство преуспевать в этом деле. Эта система Людовика была в совершенстве усвоена главным дипломатом французского короля Коммином, который сформулировал ее следующим образом: «Послы не выходят из рамок своих обязанностей и не злоупотребляют своим долгом, предаваясь шпионажу и торговле совестью».
По мнению Людовика, наибольшие политические усилия следовало направлять на то, чтобы обмануть врагов. Особенно король предостерегал своих дипломатов, чтобы они не дали себя провести. Когда во время переговоров 1480 года его послы оказались обмануты человеком, к которому отнеслись с излишней доверчивостью, король пришел в ярость.
В совершенном исступлении Людовик писал послам: «Вы же видите, кровавые собаки, что ему нельзя доверять, верьте только тому, что вы сами увидите». Свое послание король Франции заключал выразительным наставлением: «Они вам лгут. Ладно! Лгите им больше». В этой заповеди была заключена важнейшая суть дипломатии, как ее понимал Людовик XI.
Людовику XI было 38 лет, когда он вступил на французский престол. Наиболее сильным и могущественным врагом короля был бургундский герцог Карл Смелый, который владел также богатыми землями по Нижнему Рейну, Маасу, Шельде и побережью Северного моря. Карл Смелый располагал огромными материальными средствами. Он стремился не только к сохранению своей политической самостоятельности, но и к захвату ряда территорий, уже находившихся под властью французского короля.
В этой борьбе Людовик XI выступил представителем центростремительных сил, а Карл Смелый - выразителем сил центробежных. Поначалу их борьба приняла характер открытых военных столкновений. Французский король потерпел в них полную неудачу. Тогда Людовик XI обратился к излюбленным методам.
Серьезнейшим испытанием его дипломатических талантов стала борьба с образовавшейся против Французского королевства обширной коалицией дворянской знати - так называемой «Лигой общественного блага». Душой этой Лиги был Карл Смелый,
который использовал недовольство крупных дворянских владетелей Франции центристскими тенденциями Людовика XI.
Карл Смелый неоднократно заявлял: «Я так люблю Францию, что предпочел бы иметь в ней шесть государей вместо одного». Подлинной целью Лиги общественного блага было всеми средствами закрепить раздробленность страны на уделы.
Чтобы справиться с этой опасностью, Людовик XI уступил Геную Франческо Сфорца и приобрел этим хитрого и ценного союзника. Искушенный кондотьер дал Людовику совет, которым в дальнейшем определялась вся борьба короля с Лигой. «Разделите своих врагов,- сказал Франческо Сфорца,- временно удовлетворите требование каждого из них, а затем разбейте их поодиночке, не давая им возможности объединиться ».
Совет Сфорца пришелся по вкусу Людовику. Чтобы избавиться от своих врагов, рассорить и обмануть каждого из них в отдельности, Людовик согласился на все деспотические требования союзников, которые стремились поделить между собой Францию.
В октябре 1465 года Людовик заключил мир в Конфлане с герцогом Бургундским и особый договор с остальными союзниками в Сен-Море. Этими договорами фикция общественного блага была разоблачена до конца. Во время мирных переговоров каждый из восставших вассалор, забыв об общественном благе, хлопотал лишь о том, чтобы урвать себе большую часть добычи. Коммин ядовито прокомментировал это событие: «Общественное благо превратилось в частное благо».
Теми же методами - золотом, подкупами, шпионажем и нескончаемой сетью интриг, которую так- искусно умел плести этот, по выражению хрониста, «всемирный паук» - Людовик XI пользовался в борьбе с другими своими противниками. Так, он сумел отвлечь от чрезвычайно опасного для Франции союза с Карлом Смелым ленивого и целиком поглощенного развлечениями английского короля Эдуарда IV.
Людовик подкупил Эдуарда щедрой ежегодной рентой. Французский король зло посмеивался над тем, что англичане надменно называли эту ренту данью. Кроме того, он платил тайные пенсии министрам
и фаворитам Эдуарда IV. Людовик утверждал, что война с Англией стоила бы Франции дороже.
Коммин свидетельствует, что в парижской счетной палате хранились квитанции всех английских пенсионеров Людовика, за исключением главного камергера Гастингса. Гастингса пришлось очень долго упрашивать перейти на содержание французского короля, так как он уже находился на жалованье у герцога Бургундского.
Однако Людовик XI нашел выход из положения. Узнав, что Гастингс получает от герцога пенсию в тысячу экю, Людовик предложил платить ему 2 тысячи экю. Сделка состоялась. Ho при этом Гастингс выговорил себе условие, что деньги будут вручаться ему без расписок.
«Я не желаю,- заявил Гастингс,- чтобы говорили, что главный камергер был пенсионером французского короля, или чтобы мои квитанции были найдены в его счетной палате».
Таким же образом Людовик XI приобрел себе союз швейцарцев, заключив так называемый «вечный союз» с восемью кантонами, из которых тогда состояла швейцарская федерация. Этот договор стал основой всех соглашений, которые заключались между Францией и Швейцарией на протяжении трех последующих столетий. Этот договор давал Франции право вербовать швейцарскую пехоту, а швейцарцам обеспечивал ежегодную ренту от французского короля.
Обеспечив себе нейтралитет Англии, Людовик XI перешел к тактике натравливания против Карла Смелого его собственных вассалов. Французскому королю удалось возбудить против Карла Смелого не только города Фландрии и кантоны Швейцарии, которые опасались агрессивных намерений со стороны бургундского герцога. Король умудрился даже привлечь на свою сторону Лотарингию, которую Карл Смелый попытался завоевать с согласия самого Людовика XI.
В результате всех этих сложных интриг, переговоров и подкупов Людовик XI сумел уничтожить своего главного врага. В 1477 году, когда бургундский герцог осаждал в Лотарингии город Нанси, он был предан своими же итальянскими наемниками, которых подкупил французский король.
После смерти Карла Смелого Людовик XI без
труда присоединил к королевскому домену герцогство Бургундию и Пикардию. Последняя была отдана в руки бургундских герцогов согласно Аррасскому договору 1435 года еще Карлом VII в качестве платы за то, что бургундцы покинули англичан и перешли на сторону французов.
Нидерланды и графство Франш-Конте перешли в руки дочери Карла Смелого - Марии. Мария Бургундская вышла замуж за Максимилиана Габсбурга, сына германского императора. Таков был финал франко-бургундской тяжбы, в которую оказались втянуты почти все государства Европы.
Из других территориальных приобретений Людовика XI особенно важным стал Прованс с его богатым торговым портом на Средиземном море - Марселем.
В период своего царствования Людовик XI неизменно опирался на поддержку городов в борьбе с дворянами. Этому королю удалось добиться объединения всех французских земель, за исключением Бретани, в единое целое. Королевская власть одержала решительную победу над феодальной раздробленностью. Силы крупных сеньоров, которые оказывали сопротивление центральной власти, были сломлены.
Правление Людовика XI, которое имело столь важное значение для централизации Франции, оказало огромное влияние и на развитие всей европейской дипломатии. Методы Людовика XI совершенно изменили весь характер и формы европейской дипломатии.
Еще в первые годы своего правления Людовик сумел оценить, какое большое значение для правительства имеют хорошие дипломатические кадры. Известны имена 70 лиц, являвшихся дипломатами Людовика XI. Число же его тайных эмиссаров, которые сыпали пригоршнями золото повсюду, где можно было получить информацию или иную помощь, было огромно.
Людовик XI расширил число дипломатических миссий, которые направлялись им в различные страны, и сделал их пребывание там более длительным. Особенно стремился Людовик превратить временные дипломатические сношения в постоянные представительства при дворах, в которых был наиболее заинтересован, как, например, в Бургундии и Англии.

Co своей стороны и те страны, в которые Людовик посылал представительства, были вынуждены оформить у себя посольское дело и выработать систему своей внешней политики. Вскоре ни одно европейское государство, ни один двор уже не могли обходиться без разработанной дипломатической службы.
Дипломатический механизм, заведенный Людовиком XI, побудил связанные с ним европейские государства приступить к организации дипломатического дела на тех основаниях, на каких оно уже давно существовало в Италии и в частности в Венеции. Тенденция Людовика XI сделать ведение дипломатических сношений монополией государства и лишить своих могущественных вассалов права дипломатического представительства была перенята у французского короля и другими европейскими государями.
В то же время Людовик XI очень боялся чужих дипломатических представителей у себя в стране, видя в них шпионов и соглядатаев. Однако король относился к ним как к неизбежному злу и разработал сложные правила, чтобы по возможности обезопасить себя от их любопытства. Дипломатические правила Людовика XI были возведены в стройную систему Филиппом Коммином, который писал по этому поводу следующее:
«Отнюдь небезопасное дело отправлять и принимать большое количество посольств. Очень часто дело идет при этом о многих дурных вещах. Тем не менее необходимо и отправлять их, и принимать. Te, кто прочтут эти строки, могут спросить, какие же я знаю средства против этого?.. Так вот, что бы я сделал. Я был бы за то, чтобы оказывать наилучший прием посольствам, исходящим от подлинных друзей, в отношении которых нет оснований для подозрений... Ho все же они не должны оставаться подолгу, ибо дружба между государями недолговечна.
Если же тайные или явные послы исходят от государей, ненависть которых такова, как я наблюдал постоянно между всеми сеньорами... то, по моему мнению, это весьма небезопасная вещь. С ними, разумеется, нужно хорошо обходиться и принимать их с почетом: их следует встречать, удобно размещать, приставлять к ним для сопровождения умных и надежных людей. Это является делом честным и вер-
мым, ибо таким образом можно узнать, кто к ним приходит, и помешать легкомысленным и недовольным людям сообщать им сведения.
Я бы стоял за то, чтобы по возможности скорее их выслушивать и отсылать назад, так как мне кажется очень опасным держать у себя врагов. И за одного посла, которого враги нам дают, я бы им послал взамен двух. Я позаботился бы и о том, чтобы такому послу было скучно и чтобы он просил не посылать его больше, ибо нет лучшего и более верного шпиона, лучшего соглядатая и собирателя слухов. К тому же при наличии нескольких наших послов при чужих дворах они могут следить друг за другом, чтобы кто- нибудь из них не вел разговоров с посторонними лицами. Мудрый государь всегда старается иметь какого-нибудь друга у своего врага... (На дипломатическом языке того времени «верный друг» означал тайного агента). Скажут, пожалуй, что ваш враг может этим возгордиться. Ну и пусть! Зато таким путем можно получить больше сведений, что весьма важно, ибо преуспевающие всегда в чести...».
Создавшееся к концу правления Людовика XI единство территории королевства, усиление экономических связей между различными областями, а также формирование единого французского языка, который заменил различные диалекты северофранцузской народности, свидетельствовали, что уже создались предпосылки к образованию французской нации.
Характерной чертой деятельности Людовика XI являлась его покровительственная политика по отношению к торговле и ремеслу. В них Людовик видел важнейшие условия укрепления государства и обогащения королевской казны, поэтому всемерно содействовал их развитию.
В деятельности этого короля по отношению к ремеслу и торговле проявились зародыши позднейшей системы «меркантилизма», которая была направлена на обеспечение в стране активного торгового баланса. Франция должна была вывозить больше товаров, чем ввозить. При этом вывозить она должна была продукты своей промышленности, а ввозить сырье.
Благодаря такой политике Людовика XI во Франции к концу XV века уже создалась экономическая база будущего национального государства. Об
успешном развитии французской экономики свидетельствовал и непрерывный поток поступлений в королевскую казну. Так, при Карле VII общая сумма взимавшейся с населения тальи составляла 1800 тысяч ливров. А при его сыне Людовике XI эта сумма уже достигла 4800 тыс. ливров.

Лайка в Руане.
Миниатюра из рукописи. XV п.

Правление Людовика XI стало преддверием абсолютной монархии во Франции. Король стремился править с помощью своих королевских чиновников и Государственного совета. Генеральные штаты созывались все реже и реже. Таким образом, политическая надстройка Франции начала приобретать новую форму. Созданная Людовиком XI государственная система просуществовала до революции 1789 года.
Вся деятельность Людовика XI способствовала тому, что «государственный интерес» стал рассматриваться как высшее мерило в политике. «Государственный интерес» возводился на уровень «общего блага», которое должно было осуществляться королевской властью в случае надобности даже путем насилия.
Значительно позднее эти новые взгляды на государство и политику были сформулированы Макиавелли, одним из замечательных политических мыслителей XVI века.

Политика Людовика XI создала надежный фундамент для упрочения международного влияния страны и усиления Французского королевства за счет слабейших соседей, какими уже в следующем столетии станут Испания и Германия.

Суд над герцогом Алансонским. Миниатюра Ж. Фута. XV в.

Исторический процесс, происходивший в XIV - XV веках в Италии, направлял художественное творчество различных западноевропейских стран к тому идеалу, которому, часто минуя готику, суждено было воплотиться в искусстве Ренессанса или Возрождения. Во Франции с ее чисто средневековой традицией новые культурные веяния обусловили благодаря своему быстрому нарастанию переход от романского стиля к готическому.
Готическое искусство представляет следующую после романского ступень развития средневекового искусства. Название это условно. Оно было синонимом варварства в представлении историков Возрождения, которые впервые применили этот термин, характеризуя искусство средних веков в целом.
Готика - более зрелый стиль искусства средневековья, чем романский. Он поражает единством и целостностью художественных проявлений во всех видах искусства. Религиозное по форме готическое искусство более чутко, чем романское, к жизни, природе, человеку. Оно включило в свой круг всю сумму средневековых знаний, сложных и противоречивых представлений и переживаний.
В мечтательности и взволнованности образов готики, в патетическом взлете духовных порывов, в неутомимых исканиях ее мастеров ощущаются новые веяния - пробуждение разума и чувств, страстное стремление к прекрасному. Повышенная одухотворенность готического искусства, нарастающий интерес к человеческим чувствам, к остроиндивидуальному, к красоте окружающего мира подготовили расцвет искусства Возрождения.
Основой романского храмового здания служила сама каменная масса. Эта масса с ее толстыми, глухими стенами поддерживалась и уравновешивалась под- пружными арками, столбами и прочими архитектурными деталями, выполнявшими опорные, функции. Для большей устойчивости здания романский зодчий увеличивал толщину и крепость стены, на которой и сосредотачивал главное внимание.
Именно совершенствование опорной системы произвело истинную революцию в тогдашнем зодчестве.

Создание высочайших крестовых сводов на стрельчатых ребрах, или нервюрах, принимающих на себя всю тяжесть перекрытия, увеличение числа нервюр, выходящих из каждого столба, образуемого пучком колонн, введение так называемых аркбутанов - полуарок, переносящих давление верхних стен среднего нефа на продолженные вверх могучие наружные столбы - контрфорсы боковых нефов - все это настолько обогатило опорную систему, что она приобрела самостоятельное значение.
Лишившись за ненадобностью своей романской толщи, безбоязненно прорезанная огромными окнами в ярких многоцветных витражах и исчезающая в кружеве резного камня, стена утратила свой определяющий характер в общей структуре здания. Так что все здание свелось к остову - в преодолении тяжести чудесно разросшемуся ввысь каркасу, ставшему основой всей готической архитектуры.
Одним из непосредственных результатов этой архитектурной революции было торжество вертикали над горизонталью. Высота в 18-20 метров была предельной для среднего нефа романского храма. В Парижском соборе, самом раннем в готической архитектуре, эта высота возросла до 32 метров, затем в Рейм- ском - до 38 метров и, наконец, в Амьенском - до 42 метров.
В Париже, ставшем в позднее средневековье уже не только фактической столицей государства, но и общепризнанным центром его культурной жизни, насчитывалось в начале XIII века около ста цеховых организаций каменщиков и ваятелей. ,
Церковное строительство, которым прежде^веДАли монастыри, переходило к горожанам. Готический собор воздвигался по заказу и на средства городской общины. Вся постройка и украшение храма, на которые часто уходили десятилетия, являлись уже общегородским делом.
Назначение храма не ограничивалось всеобщим общением в молитве,- он служил и средоточием общественной жизни. В городском соборе совершались не только богослужения, в нем читались университетские лекции, разыгрывались театральные представления «мистерии» и подчас даже заседал парламент.
Переход строительной инициативы от монастырей
к городам имел еще одно существенное последствие. Строительным делом завладели ремесленники-миряне, объединенные в профессиональные артели, часто не связанные с определенным городом и выезжавшие туда, где намечалась большая стройка. Это содействовало распространению новой, готической архитектуры.
Артели каменщиков имели особый, весьма отличный от прочих цеховых объединений, характер. Их члены считали себя братьями, овладевшими тайнами высочайшего искусства архитектуры, которые не надлежало открывать посторонним. Они собирались в крытых помещениях - ложах, так сначала назывались мастерские, а затем название перешло к артелям. Ложи подразделялись на мастеров, подмастерьев и учеников, подчинялись старшему мастеру и особому капитулу. Вступая в ложу, ученики приносили присягу в верности товариществу и соблюдении тайны. Члены артели пользовались символическим языком, ревниво оберегали от внешнего мира свои профессиональные знания и придерживались на своих собраниях, в частности при приеме новых членов, строго разработанного церемониала. Все это свидетельствует об исключительном значении, придаваемом средневековыми каменщиками своему искусству. Впоследствии эти принципы организации артелей заимствовало уже ничего общего не имеющее со строительством философско-политическое сообщество «вольных каменщиков» - франкмасонов.
Наиболее быстро и широко готический стиль получил развитие в северных провинциях Франции: Пикардии, Шампани и Нормандии - с такими цветущими городами, как Амьен, Реймс и Руан - истинными сокровищницами готического искусства.
Знаменитый собор Парижской Богоматери - самый внушительный и, несомненно, самый замечательный памятник ранней готики, которым и открывается новая эра в истории западноевропейской культуры. Собор, несмотря на многочисленные достройки, отличается целостностью внешнего вида.
Он выстроен в центре древней части Парижа, на острове Сите, образованном течением Сены. Это только начало готики, поэтому горизонталь еще соперничает с вертикалью. Ho именно это соперничест-

Дом Жака Кёра в Бурже.
XV в.
во создает здесь такую несравненную четкость.
Стена еще не исчезла, но не она уже определяет облик этой грандиозной пятинефной базилики. Главный фасад ее легок, причем горделивая высота башен как бы находит свое завершение в тонком изящном шпиле над средокрестием, стремительно возносящемся к небу. Огромное ажурное окно, так называемая роза, сияет в центре второго яруса над устремленны
ми ввысь стрельчатыми арками углубленных порталов. Фланкирующие розу стрельчатые окна освещают залы первого этажа башен.
По всей ширине фасада проходит так называемая «галерея королей». Украшенный резьбой карниз и изящная аркатура из тонких колонок придают легкость и стройность верхней части здания.
Скульптурный декор собора сохранился лишь на тимпанах, на вогнутых поверхностях портала, в цокольном ярусе. Постоянно варьируемая форма стрельчатой арки сообщает фасаду динамичность, создает ощущение устремленности всех форм ввысь.
Каждый готический собор имел свое индивидуальное лицо. Также и изобразительное убранство соборов в целом, включая статуи, рельефы, витражи и алтарную живопись, мыслилось как своеобразная энциклопедия средневековых знаний, конечно, подчиненных богословию.
В каждом соборе прослеживается главная, сквозная тема. Парижский посвящался богоматери и всему, что с ней могло быть связано. Амьенский собор выражал идею мессианизма: на его фасаде фигуры пророков. Собор в Лане выдвигает на первый план аллегории наук и свободных искусств и рассказывает о чудесах творения. Реймс - наиболее национален и историчен: в нем особая роль отведена портретам французских королей. Бурж прославляет добродетели святых. Шартрский собор «энциклопедичен», он охватывает все разветвления средневековой мысли и представляет широкую символическую картину мира небесного и мира земного.
По мере развития нового направления во французской архитектуре происходит дальнейшее совершенствование каркасной конструкции, нарастание верти- кализма линий и динамичной устремленности ввысь. Обилйе скульптуры и витражей обогащает изобразительно-зрелищный характер соборов.
Законченный в XV веке Реймский собор, место коронования французских королей, воплотил национальный творческий гений Франции. Он воспринимался как символ национального объединения. Гигантский храм стопятидесятиметровой длины с высокими восьмидесятиметровыми башнями - одно из самых цельных созданий готики, замечательное во-

площение синтеза архитектуры и скульптуры.
По сравнению с Собором Парижской Богоматери все формы западного фасада Реймского собора стройнее, стрельчатые арки заострены. Неудержимый поток линйй и масс, устремленных вверх, лишь слегка задерживается горизонтальными членениями.
Основная тема выражена в энергии нарастающего ввысь движения гигантских стрельчатых порталов и примыкающих к ним контрфорсов. Движение замедляется, успокаивается в центре второго этажа огромной розой и стремительно нарастает в боковых частях в фиалах, острых стрельчатых арках галерей, завершаясь мощным взлетом башен.
Многочисленные скульптуры собора как бы перекликаются с шумной городской толпой, заполняющей в праздник площадь. Фигуры святых то выступают стройными рядами, образуя фризы, то собираются в группы, то стоят в одиночку на фоне порталов или в нишах, как бы встречая посетителей.
Статуи сплетаются в орнаментальные ряды, подчиняются основным архитектурным линиям. Архитектурно-скульптурные декорации собора пронизаны единым ритмом и воспринимаются как завершенное целое, как выражение высшего порядка, как некий идеальный, поражающий многосложностью мир. От зодчих поздней «пламенеющей» готики можно было услышать такое суждение: «Кто хочет построить совершенный собор, тот должен взять от Шартрского - башни, от Парижского - фасад, от Амьенского - продольный корабль, от Реймского - скульптуру».
Крупнейшим из готических храмов Франции является Амьенский собор: его площадь составляет 7700 квадратных метров. Головокружительная высота нефа, чистота профиля всех нервюр свидетельствуют о полном овладении законами равновесия.
Свет в изобилии льется из сплошь остекленного хора и четырехчастных окон нефа, словно расцветающих каждое тремя розами. Соотношение масс и пролетов постройки, значительность главной аркады создают замечательную пространственность интерьера. Простота и целеустремленность его архитектурных линий контрастируют с многоплановой структурой фасада, насыщенного резьбой и скульптурой.
В Амьенском соборе проявляются и черты готики
типа, переходного к ее позднему этапу,- пламенеющей готике. Нет полной гармонии между его внутренним и внешним обликом. Чеканная богатая отделка фасада с тремя углубленными порталами воспринимается лишь как оболочка огромного внутреннего пространства, окаймленного витражами, с опоясывающими стены скульптурными лиственными гирляндами. Классическое равновесие пропорций нарушается, утрачивается соразмерность частей.
В XIII веке религиозно-строительным пылом были охвачены все северо-западные провинции Франции: имеются в виду соборы в Суассоне, Руане, Бурже, Бове, дерзновенная высота сводов и башни которых приводили к неоднократным обрушениям. Готические сооружения появляются в Оверни, Лангедоке, Бургундии.
Даже на юге Франции, где религиозные альбигойские войны продлили функциональную обусловленность традиционного типа церкви-крепости, появляются нервюрные своды, как в соборе Сент-Сесиль в Альби.
XIV век, знаменовавшийся разрухой, войной и потерей завоеванных Англией территорий, освобождение которых происходит лишь в начале XV века, был не только временем длительных перерывов в работе над многими сооружениями. Ряд произведений свидетельствует об усилении тенденции к динамизму, воздушности форм, к орнаментальному богатству. Эта тенденция к концу 14 века вылилась в серьезное изменение художественных вкусов.
Архитектурные членения либо теряют свой тектонический смысл, либо скрываются под изобильным декором. Появляются фантастические корчащиеся фигуры, искривленные синусоидные линии. Складывается так называемый «пламенеющий стиль».
В XIV веке еще продолжают достраивать начатые соборы, но типичным становится строительство небольших капелл по заказу гильдий или частных лиц.
Чудесное создание развитой французской готики - двухэтажная королевская Святая капелла, выстроенная на острове Сите в Париже при Людовике IX. Она отличается безукоризненным изяществом общей композиции и совершенством всех пропорций, устойчивостью и пластичностью внешнего облика.

В ее верхней церкви стены полностью заменены высокими пятнадцатиметровыми окнами, заполняющими простенки между тонкими опорами сводов. Изумительный эффект в этом хрупком здании создают многоцветные пурпурно-алые витражи, сияющие чистыми звучными красками. Западный фасад украшен прорезывающей его во всю ширину розой.
Одной из жемчужин высокой готики, самой восхитительной из королевских дворцовых капелл считается эта капелла, предназначенная для привезенных Людовиком IX с Востока реликвий.
Опыт строительства, накопленный в культовой архитектуре, был применен в обществ1Ниых зданиях светского назначения. Францисканский и доминиканский монашеские ордена, основанные еще в начале XIII века, вели проповеди в среде горожан и строили свои обители в городах.
Здания, первоначально входившие в состав монастырей, становились типами нарождающейся гражданской архитектуры. Странноприимные дома, госпитали с большими палатами и с капеллой во главе, с кухней, аптекой, помещениями для обслуживающего персонала возводились при городских соборах или монастырях, образуя вместе с гостиницами, трапезными, кл у арами и залами капитула сложноразвитые комплексы, как при Нотр-Дам в Париже.
В богатых городах Северной и Северо-Восточной Франции были сооружены монументальные здания ратуш. Ратуша в Сен-Кантене имела лоджию в нижнем этаже и богато украшенный, выходящий на площадь фасад, увенчанный тремя ажурными стрельчатыми фронтонами.
Строились здания ремесленных цехов, Дворцов правосудия, колледжей, университетов, библиотек. Их разнообразные помещения чаще всего цепочкой обрамляют внутренние дворы, а готический декор, перенесенный из церковного строительства, в этих зданиях теряет свою тектоническую обусловленность.
В домах богатых горожан, светской и духовной знати появились комнаты для членов семьи, большой зал. Различные по функциям корпуса группировались вокруг двора, иногда обведенного по первому этажу галереей, как, например, в доме королевского казначея Жака Кёра в Бурже.

»ец герцога Беррийского в Пуатье, архиепи- е дворцы в Сансе и Лане и другие дворцы [ших сеньоров отличались импозантностью "О облика, парадностью обширных, крытых ными стропилами залов.
гический период серьезное развитие получило икационное строительство, усовершенство- на основе достижений крестоносцев, щип построения замков крестоносцев - «кре-

Торговый корабль Жака Kepa
Витраж в доме Жака Kepa XV в

пость в крепости» - позволял обороняться во все суживающемся кольце по мере захвата отдельных частей крепости осаждающими. Стратегическое использование рельефа местности, возвышающиеся над стенами башни, комплексы воротных и мостовых укреплений, вынесенные на машкулях зубцы, ряды бойниц, а позднее и амбразур, соединенные галереями и ходами, позволяли вести бой в нескольких уровнях.
С середины XIV века в замках большое внимание уделялось функциональным требованиям жилища, комфорту. Замки все более приобретали характер дворца.
Все более причудливым становится декоративное оформление готических сооружений в XIV - XV веках. Краббы - декоративные детали в виде стилизованных листьев, укрепляющие щипцы или фронтоны над окнами и дверными проемами; так называемые из-за сложности криволинейной формы «рыбьи пузыри», вытянутые в длину в оконных переплетах и парапетах наподобие «языков пламени»; порталы, одетые в самые пышные, подчас фантастические украшения, и многое другое, столь же цветистое, что часто кажется лишь нанизанным на архитектуру,- вот приметы зданий этого времени.
Все это само по себе очень эффектно, поражает буйным изобилием и впрямь пламенеющей роскошью. Архитектура уже заслонялась безудержным декоративным расточистельством. Готический стиль отошел от достигнутой ясности, от своего совершенства.
С готическим зодчеством неразрывно связано развитие пластики. Ей принадлежало первое место в изобразительном искусстве того времени. Она усиливала эмоциональность и зрелищность готической архитектуры, в ней наиболее очевидно проявлялось стремление к чувственно-поэтическому, изобразительному воплощению не только религиозных представлений времени, но и наивно обоготворенной человеком природы и его самого как совершенного порождения.
Особенно богато украшался готический собор, который можно образно сравнить с гигантской книгой. Главное место в его внутреннем и внешнем убранстве принадлежало статуе и рельефу. Композиционный
и идейный замысел скульптурного декора был подчинен разработанной теологами программе.
В храме, олицетворяющем, как и прежде, образ вселенной, теперь наиболее развернутой в зримых чувственных формах, представлялась религиозная история человечества с ее возвышенными и низменными сторонами, с ее жизненной многосложностью.
Тысячи статуй и рельефов выполнялись в мастерских при соборах. В их создании часто принимали участие многие поколения художников и подмастерьев.
Средоточием скульптурных композиций стали порталы, где большие по размеру статуи апостолов, пророков, святых располагались вереницами, как бы встречая посетителей. Тимпаны, арки порталов, промежутки между ними, галереи верхних ярусов, ниши башенок украшались горельефами, декоративными рельефами и статуями.
Множество мелких фигур и отдельных сцен размещалось на консолях, поколях, постаментах, контрфорсах, крышах. Капители и карнизы заполнялись изображениями птиц, листьев, цветов, разнообразных плодов.
Готическая скульптура - органическая часть архитектуры собора. Она включается в архитектурную конструкцию, входит в состав функциональных элементов постройки. Взаимодействие архитектуры со скульптурой и живописью порождало то неповторимое разнообразие впечатлений, которым готика восхищала современников.
Статуи сохраняют теснейшую связь со стеной, с опорой. Фигуры удлиненных пропорций как бы вторят вертикальным членениям архитектуры, подчиняясь динамическому ритму целого, образуя единый архитектурно-скульптурный ансамбль. Размеры их находились в точном соотношении с архитектурными формами, зависели от установленных религиозными канонами месторасположений.
" Поднялось и самостоятельное значение скульптуры. Готика продолжила начатое романскими ваятелями обособление человеческого образа от общего декоративного убранства. Стала более свободной трактовка художественной формы, усилилась роль статуарной круглой пластики, ее взаимодействие с окружа
ющей пространственной и световоздушной средой.
Статуи часто отделялись от стены, помещались в нишах и на отдельных постаментах. Легкие изгибы, повороты торсов и перенесение тяжести тела на одну ногу, характерные живые позы и жесты придают фигурам динамичность, которая несколько нарушает вертикальный архитектурный ритм собора.
Огромную эмоциональную выразительность статуям придавали драпировки одежд, подчеркивающие пластичность и гибкость человеческого тела, его жизнь в пространственной среде. Складки приобрели естественную тяжесть. Глубоко западая, они порождали богатую игру светотени. Часто сквозь тонкую одежду просвечивало тело, красоту которого начали признавать художники и поэты.
В характеристике святых появились человечность и мягкость. PIx образы становились разнообразными, остроиндивидуальными, конкретными, возвышенное сочеталось в них с житейским. Человеческое лицо оживлялось выразительным взглядом, мыслью или переживанием.
Появляются скульптурные группы, объединенные сюжетом и драматическим действием, разнообразные по композиции. Возрождая пластические завоевания античности - профильное изображение, трехчетвертной поворот головы, готические мастера идут своим путем. В античном изобразительном искусстве был значителен перевес общего над частным, идеального над характерным. В готическом искусстве можно наблюдать прорыв к личному, к характерности, который воспринимается с особой остротой как раз потому, что не стал еще общим, осознанным законом искусства.
Человеческое лицо, как красивое, так и уродливое, для средневекового мастера было отблеском вечной красоты и мудрости мироздания. Отсюда интерес к характерным жизненным деталям, которыми обогащали пластику.
Готическое искусство говорило о жизни. А жизнь была не только интересна, но и жестока и драматична. Стоит только вспомнить крестовые походы и безрассудное мужество отчаяния тех людей, которые пускались в эти походы. «Процессы ведьм», сжигания на кострах, эпидемии болезней, опустошавших целые
области, постоянные междоусобные войны, массовые истребления жителей завоеванных городов. Сама атмосфера средних веков определяла преобладание драматического пафоса в произведениях готики.
Человек как личность был фактически бесправен его чувство достоинства подвергалось постоянному унижению. Поэтому образ страдающего, оскорбленного человека - внутренний стержень всего готического искусства.
Недаром готика так возлюбила сюжеты, связанные с мученичеством и мучительством: истязания Христа палачами, распятие, оплакивание, избиение младенцев. Эти жестокие сцены исполнены экспрессии скорби, иногда доходящей до экзальтации.
Художники не щадят душевного покоя зрителей, не останавливаясь перед самым обнаженным, подчеркнутым изображением страдания. Характерный тип распятого Христа: голова в терновом венке беспомощно свесилась на грудь, ребра грудной клетки выпирают наружу, кровь льется по изможденному телу. Эта израненная фигура на кресте воспроизводится готическими художниками в тысячах вариаций повсюду, вплоть до мелких костяных и металлических изделий.
До готики искусство знало Христа - доброго пастыря, Христа во славе, Христа - грозного судью. Готическое искусство трактует Христа как сына человеческого, претерпевшего великие страдания. Нищий странник, экстатический проповедник, обличающий грешников и плачущий над страданиями человечества - таков готический Христос.
Это особенно очевидно в народных, «низовых» течениях средневекового искусства. Там сложился особый иконографический тип «Христа скорбящего». Он не на кресте и не во славе - он сидит, подперев голову рукой и опершись на колено, с выражением скорби и глубокого раздумья.
В таком искусстве красоте физической, как ее понимали и выражали в античности, не могло придаваться большое значение. Готике чужда влюбленность в красоту нормальных, соразмерных форм, гармоничных пропорций, которые так характерны для античного искусства. Готика предпочитала выражение вдохновенного экстаза в некрасивом, истощенном теле.

Такое предельное напряжение душевной жизни, какое встречается в готических фигурах и лицах, не могло быть воплощено в границах классического вкуса. Смятенный и возмущенный дух беспощаден к своему телу.
Готические художники знали не только пафос страданий. Они умели передавать чувство сострадания, душевной близости, родства. Они находили язык для этих целомудренных чувств, которые не выставляются напоказ, а выражаются сдержанно - в бережных прикосновениях рук, в наклонах голов, во взглядах.
Высшие достижения готической скульптуры связаны со строительством Шартрского, Реймского и Амьенского соборов, насчитывающих до двух тысяч скульптурных произведений, которые отличаются высоким эстетическим пафосом. Здесь вырабатывались классические приемы скульптурного декора и разрабатывался синтез всех искусств под эгидой архитектуры. Часто собственно архитектурные детали сами превращались в изображения.
Шартрские мастера создали ряд превосходных по яркой индивидуальной характерности и одухотворенности образов, например, мудрых «ветхозаветных» царей западного портала - с печатью надменности и замкнутости в лице или в состоянии внутреннего напряжения.
Зрелым мастерством отличается статуя святого Феодора с южного портала - в нем воплощен идеальный чистый образ христианского рыцаря с доверчивым открытым лицом юноши, сосредоточенного, немного грустного и вместе с тем непоколебимо мужественного. Меняя точку зрения, зритель обнаруживает различные аспекты характера воина.
Исключительна по сложности и многогранности внутреннего мира портретная голова Ренье де My- сона.
В статуях святых - Мартина, Григория и Иеронима южного портала Шартрского собора сделан решительный шаг в совершенствовании построения человеческой фигуры. Мастер оживил фигуры святых едва заметным движением - легким поворотом голов, сдержанным жестом. Каждый образ - определенный характер с соответствующим состоянием: Мартин -

" гневен и властен, Григорий - сердечен, Иероним - вдумчив. Вместе с тем все три фигуры объединены ощущением нравственной силы и душевного благородства.
В связи с возросшим культом Марии ей посвящается большинство тимпанов, увеличивается количество ее изображений с младенцем Христом.
Среди реймских статуй особой силой пластического выражения отмечена скульптурная труппа «Посещение Марией Елизаветы» на центральных вратах западного портала. Скульптуры отличаются мягкой обработкой поверхности камня, необычайно гармоничной ритмикой одеяний и основных композиционных линий.
Традиционная готическая «беседа святых» трактуется как лирическая, проникнутая высокой духовностью тема. Очень жизненный, наделенный сложной гаммой душевных переживаний образ Марии из этой группы по мнению многих исследователей стилистически близок к древнегреческим Парфенона.
Однако уже в соседней с этой группой композицией «Принесение во храм» в фигурах Иосифа и Анны проявляютя нарядность и известная манерность.
Утонченность и рафинированность, созвучные рыцарской куртуазной культуре XIV века, находят отражение в статуях разумных и неразумных дев на западном фасаде собора Нотр-Дам в Париже. В искусстве поздней готики стремление к манерной миловидности вытесняет подлинную одухотворенность образа.
В большинстве готических соборов скульптурное убранство преобладало над живописью, если не считать йитражи, игравшие значительную роль в светоцветовом решении интерьера.
По своему эмоциональному воздействию сюжет витража, переданный рисунком, стоял на последнем месте. Первое место принадлежало цвету и вместе с ним свету.
По мере утверждения каркасной системы, стена становилась все более ажурной. В храме оставалось мало места для настенной росписи. Ее заменил витраж. Огромные оконные проемы собора сверху донизу заполнялись оправленными в свинец цветными или раскрашенными окнами.

Витраж не просто заменил фреску. Он открыл новые возможности для цветовых эффектов, в которых средневековые живописцы видели конечную цель своего искусства. Игра света и цвета, то торжественная, сверкающая", то приглушенная в час заката, рождала под головокружительными готическими сводами волнующе сказочное настроение, увлекавшее молящихся от земного, конкретного, к небесному, неосязаемому, но лучистому.
Свет, льющийся с неба через цветные стекла витража, означал идущий от бога свет, наделенный всеми чарами цвета. В период своего расцвета, приходящегося на XIII век, витражная живопись, монументальная но своей сути, не стремится передать про- странственую глубину, которая в ней не более, чем фор. Четкие контуры изображения прежде всего лишь отделяют один цвет от другого. Рисунок выполнял только подсобную функцию.
Позднее подражание картине, смешение тонов, поиски светотени вместе с перерождением самой готики привели и к перерождению витражного искусства.
Из дошедших до нас витражных ансамблей один из самых замечательных в Сен Шапель в Париже, включающий 146 окон с 1359 различными сюжетами, тематика и стиль которых близки миниатюрам того времени, но витражи более лаконичны по художественным средствам.
Высочайшим живописным произведением, созданным в Западной Европе до Джотто, считается витраж Шартрского собора «Богоматерь с младенцем». По звучности и насыщенности цветовой гаммы этот витраж - великое произведение живописи, в котором цвет явился решающим средством художественного выражения.
Высокого расцвета достигло в XIV вбке искусство миниатюры, искусство средневековой книги. Их развитие было вызвано усилением светских тенденций в культуре. Различен характер украшаемых рукописей: это небольшого размера псалтыри и часословы для домашнего употребления, рыцарские романы, басни, переводы античных авторов.
Все большее место в художественном творчестве занимает любовная тематика. Переплетение культа девы Марии и культа «Прекрасной дамы», рыцарские
романы и воспевания любви как тонкой «куртуазной» игры служили изящным украшением придворной жизни.
Многочисленные мастерские, главным образом парижские, обслуживают преимущественно светских лиц. В «Псалтыри Людовика Святого» архитектурные мотивы и пестрый клетчатый фон играют значительную роль в декоративном оформлении листа. Фигуры приобретают большую живость, их пропорции готически удлиненны, умело и правдиво запечатлены сложные ситуации.

Иллюстрация к французскому переводу Тита Ливия.
Миниатюра. XV в.

В XIV - XV веках значительно расширяется тематика, иллюстрации дополняют и комментируют текст. Появляется динамичный стилизованный орнамент, сливающийся в одно целое со шрифтом, инициалами и страничными иллюстрациями.

Эти черты типичны для « Бельвильского бревиа- рия» Жана Пюселя. Во второй половине XIV века в связи с возросшим интересом к историографии создаются «Большие французские хроники» с иллюстрациями. Их авторы стремились точнее и полнее отразить описываемые события, сохраняя в целом художественные приемы миниатюры - орнаментальный фон, обилие золота, плоскостность.
В миниатюрах «Псалтыри герцога Беррийского» заметны попытки придать фигурам объем. Это связано со знакомством французских мастеров с достижениями итальянских художников.
В миниатюрах «Часослова маршала Бусико» исчезают орнаментальные фоны. Изображения интерьеров построены по правилам линейной перспективы. Миниатюры выглядят как крошечные станковые картины.
Под сильным влиянием итальянских и нидерландских мастеров во Франции создаются первые станковые картины. Известный мастер миниатюры Жан Фуке, проиллюстрировавший многие рукописные книги, в том числе сочинения Боккаччо, прославился портретами короля Карла VII и придворных, а также диптихом Этьена Шевалье с изображением мадонны.
Этот диптих наглядно свидетельствует о том, насколько глубоко светский дух проник в религиозную живопись. На одной створке Этьен Шевалье, заказчик, изображен рядом и в одном масштабе со своим покровителем - святым Стефаном, обнимающим его за плечи. На другой створке в виде мадонны предстает фаворитка Карла VII Агнесса Сорель.
В том, как пикантно обнажена у нее одна грудь, а другая обрисовывается под узким корсажем, есть уже привкус того изящного, холодноватого эротизма, который звучит в стихах Ронсара и который гораздо позже воцарился во французской живописи.
В XIII - XIV веках рост городов приводит к дальнейшему развитию городского ремесла. Заказчиками предметов декоративно-прикладного искусства становятся знать и богатые горожане.
Появляются многочисленные костяные складни и фигурки мадонн для домашних часовен. В статуэтках мадонн мастер стремится воплотить не столько идею божественного величия, сколько представление о пре-

трагнпй даме, изящной и грациозной, с кокетливой улыбкой.
" Произведения золотых и серебряных дел мастеров очень индивидуальны, хотя внешне подчиняются тем же стилистическим принципам, что и резьба по кости: композиции заключаются в готическую архитектурную рамку, фигурки изящно изгибаются, а преобладающими сюжетами остаются «страсти христовы»’ и мадонна с младенцем.
Позднеготическое ювелирное ремесло достигает наивысшего расцвета в Бургундии. Появляется прозрачная эмаль на серебре, серебряные и позолоченные круглые статуэтки.
Франция наряду с Фландрией была крупным центром производства шпалер. Наиболее крупной была мастерская в Париже, где была исполнена серия шпалер «Анжерского Апокалипсиса». Первоначально она состояла из 7 ковров и включала более ста сюжетов. Яркие краски, богатство фантазии, легкий юмор в изображении страшных чудовищ говорят о народных истоках этих шпалер.
В XV веке ведущая роль в ковроткачестве переходит к мастерским Арраса и городов Турени. Композиции заметно усложняются, сцены населяются различными персонажами, часты куртуазные и пасторальные темы. Даже религиозные сцены проникаются духом придворно-рыцарской культуры. Примером может служить серия шпалер с житием святого Пьята и Элевтера из собора в Турине.